Вскоре орлица и Мгла вернулись обратно, но не одни, а с летучей змеей, сверкавшей, будто свиток зеленого пламени.
— Познакомься, это Хитрисса, — пророкотал орел.
Молодой неясыть затрясся от страха. Хорошо еще, что он не летел, а то непременно шлепнулся бы вниз! Крылья у него опали, будто окаменев.
Змея повернула свою плоскую ромбовидную головку и уставилась на Гортензию блестящими бирюзовыми глазками. Из ее пасти показался острый раздвоенный язычок. Ну и чудеса! Один кончик языка был кремово-белый, а второй — малиновый.
— Кажется, я его очччшшшаровала, — насмешливо прошипела змея.
— Успокойся, — сказал орел Гортензии. — Она не сделает тебе ничего плохого.
«Успокоиться? Да он, наверное, спятил! Какое может быть спокойствие, когда стоишь в двух дюймах от существа, у которого яда хватит перетравить целое совиное царство!»
— Хитрисса полетит с нами на старый клен. Попробуем аккуратно нанести ее яд на рану сипухи, тогда у раненого появится шанс на спасение, — объяснил орел и, помолчав, добавил: — Если, конечно, еще не слишком поздно.
Гильфи тихо плакала в углу. Остальные пятеро, оцепенев от горя, сидели в темноте. Гортензия прислушался, но так и не услышал страшных хрипов больного. Судя по всему, тот уже умер. Однако приглядевшись, заметил едва различимое колыхание его грудных перьев.
Для орлов дупло оказалось слишком тесным. Орлица едва смогла просунуть внутрь голову, чтобы осмотреться. Оценив ситуацию, она принялась подавать безмолвные знаки другу.
— Принимайся за дело, Хитрисса, это очень хорошая сова, он должен жить, — пророкотал орел.
Копуша, Гильфи и Сумрак встрепенулись, узнав орлов, которые когда-то в пустыне пришли им на помощь.
— Зана! Гром! — еле слышно прошептала Гильфи. — Как вы здесь очутились?
В следующий миг раздалось оглушительное хлопанье крыльев. Шестеро друзей прижались к стенам, когда Хитрисса одним стремительным броском вползла внутрь и, изогнувшись буквой S, повисла на сучке прямо над головой Сорена.
— Успокойтесь. Эта змея — последняя надежда Сорена. На одном кончике ее языка находится яд. Если смешать его с содержимым второго кончика, получится сильнейшее лекарство от заражения крови.
Шестеро сов молча вернулись на свои места.
Змея опускалась все ниже и ниже, пока ее головка не оказалась прямо над растрепанными хвостовыми перьями Сорена. Раздвоенный змеиный язык быстро-быстро заметался туда-сюда, ощупывая сломанное перо.
— Ссшшшсначала я должшшшна выташшшщщщить это перо. Вссе равно оно уже сссшшшломано. Посссле этого мошшшно будет залезззть язззыком в рану.
Гильфи обессиленно привалилась к Сумраку. Она едва не хлопнулась в обморок при одной только мысли о том, что змеиный язык будет копошиться у Сорена в ране.
Метавшийся в жару Сорен увидел над собой что-то зеленое и светящееся. Почему шрам на горле Тетушки Финни вдруг позеленел? Или это зеленая молния? Очень странно и очень красиво… Почему все шарахнулись от него прочь? Чего они испугались? Это же совсем не страшно… Мысли роем закружились у него в голове.
«— Бросьте, ребята. Нечего бояться. Ой, Гортензия! Гортензия, я ведь думал, что ты погибла! Нет-нет, это я не тебе, мальчик… Я говорю с той, настоящей Гортензией. С той, которую Тетушка Финни сбросила с самого высокого утеса Инкубатора… Как тебе удалось спастись, Гортензия?
— Меня поймал Гром. Он подлетел в тот самый миг, как я упала.
— Гортензия, только не говори, что ты скрум! Умоляю тебя, пожалуйста! Я встретил скрумы своих родителей. Это было так больно, так тяжело… Прошу тебя, не будь скрумом. Я просто рехнусь, если ты окажешься скрумом!
— Ай-ай-ай, с тех пор, как мы расстались, твоя речь стала намного грубее.
— Я не шучу, Гортензия. Скажи мне, что наш разговор не происходит у меня в голове, как если бы я говорил со скрумом?»
— Нет, Сорен, нет! — услышал он сквозь боль и жар тоненький голос Гильфи. — Глазам своим не верю! Это Гортензия!
— Сколько же тут Гортензий? — растерялся Мартин.
— Настоящая только одна, — пояснил Гром, просовывая голову в дупло. — Но теперь она просит называть себя Мглой.
— Совершенно верно, — подтвердила настоящая Гортензия.
— А где тот парень, которого тоже зовут Гортензия? — спросил Сумрак.
— Мы отослали его домой. Храбрый мальчик, молодец. Вполне достоин своего имени, — прогудел Гром.
— Храбрец, — подхватила настоящая Гортензия. — Наверное, именно поэтому он сумел увидеть меня даже в нынешнем бледном, слегка потрепанном виде. Но мне хотелось, чтобы никто не мешал встрече старых друзей, — пояснила она, обводя глазами Копушу, Гильфи, Сумрака и Сорена.
— Сорен поправится? — спросила Гильфи.
— Надеюсь, что да, — ответил Гром.
Словно в ответ на его слова Сорен вдруг моргнул и открыл глаза. Туман, застилавший блестящую черноту его глаз, слегка рассеялся.
— Не верю своим глазам… Гортензия, Гром, Зана. Все здесь… Все живы.
— И ты тоже! — всхлипнула Гильфи. — Ты жив, Сорен! Жив.
— Понимаете, эта белая сова, кузнец-одиночка из… — начал Гром.
— …из Серебристой Мглы, — ухнул Сумрак.
— Мы ее знаем, — вставил Копуша.
— Она сестра мадам Плонк, — добавила Гильфи. (Мадам Плонк звали красавицу-певицу с Великого Древа Га'Хуула.)
— Так вот, она прилетела к нам с Заной. Но на самом деле она хотела поговорить с Мглой. Понимаете, наша Мгла знает обо всем на свете, а иногда даже видит вещие сны.
— Очень редко, — уточнила Мгла. — Сорен с Гильфи должны помнить, я рассказывала им, что благодаря богатым залежам крупинок в реках и ручьях нашей части Амбалы здешние совы либо прокляты, либо одарены с рождения.
Гильфи мрачно кивнула.
— Помните, я говорила, что именно из-за крупинок мои крылья навсегда остались крошечными и недоразвитыми? Моя бабушка по той же причине потеряла разум, зато отец умел видеть сквозь скалы.
Для меня скалы непроницаемы, зато порой я вижу сны, в которых — даже не знаю, как бы это поточнее выразиться? — приоткрывается будущее. Я вижу то, что только собирается произойти… Предчувствие беды не покидает меня с той самой ночи, когда я увидела, как Металлический Клюв убил Саймона. Глаукс Всемилостивый, я и понятия не имела, что это чудовище твой родной брат, Сорен!
Сорен моргнул. Каждый раз, когда Гортензия упоминала о смерти доброго пилигрима по имени Саймон, он готов был провалиться сквозь землю. Наверное, это он виноват в его смерти! Если бы он не изувечил брата в той битве, Саймон бы никогда не встретился с Клуддом и не стал бы спасать его от смерти!