Прямо по курсу из посеребренных луной льдин выступала гряда золотых утесов, пронзавших звездное небо своими острыми вершинами.
— Там гнездится ваш Мох.
— Но что это за пение? — не унимался Сорен.
Теперь уже и другие совы услышали странные протяжные звуки, разносившиеся над черной водой.
— Это скельд, рассказчик и песнопевец, — прогудел медведь.
— Скельд? — переспросил Сорен. — Кто это такой?
— Сказитель. Рассказывает легенды. Рассказывает истории. Поет песни. В каждом клане есть свой скельд. Он хранит историю клана, историю дупла. Слушайте! — Медведь поднял к луне огромную мокрую лапу. — Не говорите ничего, пока не закончится песня.
Свободный от льда канал привел путников в небольшой залив, окруженный скалами, в которых зияли многочисленные черные провалы пещер. Несколько острых зубчатых утесов угрожающе торчало из воды.
Сваль бесшумно подплыл к одной из скал, а совы опустились на ее вершину.
Когда песня закончилась, Сваль поднял лапу и с такой силой ударил по поверхности воды, что звенящая тишина ночи раскололась могучим всплеском. В следующий миг из пещеры вылетели две полярные совы.
Одна из сов была покрупнее, и Сорен решил, что она и есть скельд. Вторая сова, щуплый белоснежный самец, и была, по всей видимости, Мхом.
— Гунден ваген, Сваллькин, — сказала та сова, что поменьше ростом.
— Гунден ваген, Мох, — прогремел медведь и прибавил что-то на кракиш.
— Уххху, — ответил тот, кого он назвал Мхом. Затем обе совы уселись на скалу, торчавшую в нескольких взмахах крыла от утеса, на котором уже устроились четверо друзей.
— Бишшен хулен, врахнунг иссер, — проворчал Сваль.
Однако совы, казалось, не слушали медведя. Они не сводили горящих желтых глаз с боевых когтей Сорена.
— Аххх! — воскликнул белый медведь. — Инкер планкен дер криффен скар ди Лизэ.
— Что он говорит? Что он говорит? — заволновался Сумрак.
— Что-то насчет боевых когтей Эзилриба, — догадался Копуша.
Менее крупная полярная сова вытянула лапу и поманила Сорена когтем.
— Кажется, она просит тебя приблизиться, — шепнула Эглантина.
— Я понял. Сумрак, дай мне бумаги, которые вручил нам Эзилриб.
Сумрак снял привязанный к его лапе небольшой кожаный мешочек. Сорен порылся в памяти, припоминая любезное приветствие, которому научил его Эзилриб. Он поднялся в воздух и с вежливым изяществом опустился на скалу рядом с полярными совами. «Теперь пора!» — решил он и, откашлявшись, произнес заученные наизусть слова. В переводе на хуульский он сказал следующее:
— Я Сорен, питомец Лизэ из Киля. Мы прилетели с Великого Древа Га'Хуула. Мои повелители, великие монархи Борон и Барран передают вам приветствия и заверения в своем совершеннейшем почтении. Я привез вам от них запечатанные бумаги величайшей важности.
Полярные совы, не трогаясь с места, продолжали молча разглядывать его. Сорен протянул им мешочек.
Мох вытянул коготь, взял мешок и открыл его, по-прежнему не сводя глаз с Сорена.
— Бишшен их вон гунде, Сваль? — прокричал он, поворачивая голову к медведю, лениво плескавшемуся среди скал.
Сорену показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Мох, наконец, поднял голову от бумаг. Продолжая сверлить Сорена неподвижным взором своих горящих желтых глаз, он неторопливо сложил документы и убрал их обратно в мешочек. Сорену показалось, будто он тонет в желтом тумане, струящемся из глаз совы. Желудок его трясся с такой силой, что он боялся, как бы дрожь не передалась всему телу.
По-прежнему не сводя глаз с Сорена, Мох быстро произнес несколько слов, из которых Сорен разобрал только «Лизэ» и «Октавия».
— Лиэ винген Бригид! — ответила Мху вторая полярная сова, и глаза старого воина подернулись туманом, словно взгляд его устремился в какое-то далекое-далекое прошлое. Совы принялись о чем-то быстро говорить на кракиш.
Сорен не понимал ни слова из их беседы, поэтому вскоре перестал вслушиваться и стал думать о том, что же было написано в послании. Наверное, Эзилриб сообщал своим старым друзьям о Чистых и просил собрать добровольцев для вторжения в Сант-Эголиус. Но Сорена интересовала не эта, а другая, секретная, часть письма…
Тем временем Мох обвел глазами всех членов отряда, подолгу задержавшись взглядом на каждом, и у Сорена создалось впечатление, что старик измеряет своих незваных гостей, вот только совсем не по росту.
— Значит, вы и есть Лучшая в мире стая? — спросил он на чистейшем хуульском.
Сорен едва не поперхнулся от удивления. Мох говорил совершенно свободно, без малейшего акцента, словно вырос на Великом Древе. Старый воин заметил его удивление и усмехнулся:
— Йа-йа. Я немного говорю по-хуульски. Как и моя подруга Снорри, — он кивнул на полярную сову.
— Да, мы из Лучшей в мире стаи, — смущенно ответил Сорен. — Остальные наши товарищи сейчас…
— Вот что я вам скажу, — перебил его Мох и быстро прибавил несколько слов на кракиш. — …Не нравятся мне эти ваши Чистые. Дурное дело они затеяли — нахтглаукс, как говорят у нас в Северных Царствах. Это означает — «против Глаукса». Своими делами они оскорбляют Глаукса, от которого все мы ведем свой род.
— Да, именно так, — кивнул Сорен. — И даже еще страшнее…
Он набрал в легкие побольше воздуха и приготовился к долгому рассказу. Но как объяснить им про Чистых? Мох и Снорри жили в Северных Царствах, вдалеке от Чистых и крупинок. Смогут ли они понять всю серьезность положения?
Сорен коротко рассказал об осаде Великого Древа и падении Сант-Эголиуса.
— Они собирают силы, — продолжал он. — Очень скоро они приведут под свои крылья тысячи наемников, нанятых в землях Далеко-Далеко. Собрав огромную армию, Чистые вновь пойдут в наступление. Сначала они ударят по Великому Древу, а затем распространят свое владычество на другие совиные царства. Они простирают свои когти не только на сов, — добавил он, посмотрев на плескавшегося внизу Сваля. — Я понимаю, как трудно поверить в то, что какая-то крошечная крупинка может причинить вред такому огромному и сильному зверю, как Сваль, но, к сожалению, это правда. Только представьте, что будет твориться на земле, когда могучие звери, подобные Свалю, станут слепыми орудиями в лапах самых жестоких и злобных в мире сов! Представьте…
— Значит, Эзилриб хочет, чтобы мы послали ему на помощь дивизии Глаукса Быстрокрылого и Ледяных Клювов? — Мох снова развернул бумагу и перечитал ее. — Йа, йа, хордо.
— Хордо? — переспросил Сорен.
— Йа, — кивнул Мох. — Он просит кильских змей. А еще, — он снова уткнулся клювом в бумагу, — Эзилриб хочет, чтобы мы научили вас искусству ледяного меча.
— Ледяной меч! — в восторге заорал Сумрак. — Ох, Глаукс Всемогущий, неужели я не ослышался? Ледяные мечи! О, я сейчас лопну от радости! Там так и написано, да? — Сумрак вытянул шею, пытаясь заглянуть в бумагу, которую держал Мох.