— Да! Вы только представьте — Эзилриб, сам Эзилриб сидел с ними за одним столом!
— Надеюсь, ты обратил внимание, что он не проронил ни слова до самого конца обеда… Ох, прости старую змею! Я совсем забыла, что ты сразу же покинул зал. Однако так оно и было.
— И что из этого? Он все равно сидел с ними за столом, правда? Этого я не могу понять!
— Что ж, это твое право. Однако в лихую годину товарищей выбирать не приходится!
— Браво, миссис Плитивер! Ваше замечание может выиграть приз «Шутка года» и даже столетия! — процедил Сорен, наклоняясь к слепой змее. — А теперь послушайте, что я скажу. Это бесчестный и преступный союз, и я никогда с ним не смирюсь!
— Я понимаю, милый. Но разве у нас есть выбор?
Сорен понимал, что миссис Плитивер права.
Несколько часов назад он узнал, что Чистые получили новое подкрепление. Они вторглись на земли Далеко-Далеко, где было множество наемников, готовых с радостью наняться в войско за пару блестящих когтей, кремней или наконечников для своих грубых копий. Да какие там наконечники, эти бродяги были рады продаться за еду, столь редкую в бесплодном краю Далеко-Далеко!
— Повторяю вам — это преступный союз!
— Вот ты где! — раздался высокий голос, влетевшей в гнездо Отулиссы. Следом показались Копуша с Сумраком.
— Угадай, что я тебе скажу?
— Знать не знаю и знать не желаю, — огрызнулся Сорен.
— Рано или поздно все равно узнаешь, — заявила Отулисса, да таким веселым тоном, что Сорен чуть не поперхнулся от бешенства.
— Послушай, душечка… — почти взмолилась миссис Плитивер, — пусть лучше Копуша нам расскажет.
— Копуша? — с нескрываемым удивлением переспросила Отулисса. — При чем тут Копуша? Он же не входит в эскадрилью истребителей Стрикс Струмы!
— Зато он находится в запасе Жар-дружины, — с плохо скрытым раздражением прошипела миссис Плитивер.
— А разве Жар-дружина тоже участвует? — переспросил Сумрак.
— В чем участвует? — спросил Сорен, почувствовав недоброе.
Жар-дружина, или Огневой эскадрон, первоначально состояла из членов Лучшей в мире стаи, которые первыми научились сражаться горящими ветками.
Копуша вспорхнул на жердочку рядом с Сореном и вдруг растерялся, вспомнив, что это было любимое место Гильфи.
— Прости меня, Сорен, я не должен был забывать… — Он с готовностью приподнял крылья, чтобы перелететь в другое место.
— Все в порядке, не беспокойся, — остановил его Сорен. — Что ты хотел мне сообщить?
— Видишь ли, Сорен… Нам поручили научить Виззг, Ищейке и остальных сов Сант-Эголиуса обращению с огненным оружием.
Сорен разинул клюв и едва не рухнул со своей жердочки.
— Ты шутишь! Неужели наш парламент дружно сошел с ума? Мало нам было, что в этом проклятом Сант-Эголиусе хранился самый большой запас крупинок, пусть даже эти тупицы и не умели им пользоваться! Но огненное оружие — это совершенно другое дело. Огонь опасен! И вы предлагаете добровольно передать это смертельное оружие в когти этих глупых и злобных сов? Да они не просто злы, они преступны! Это настоящие маньяки, если хотите знать!
Друзья растерянно переглянулись. Было очевидно, что никто из них не ожидал, что Сорен примет эту новость так близко к сердцу. Некоторое время они молчали, не зная, что ему ответить.
— Я отказываюсь в этом участвовать, ясно? Категорически отказываюсь! Если меня заставят обучать этих тварей, я навсегда покину Великое Древо! Да я лучше улечу в Северные Царства и поселюсь в обители Глауксовых Братьев или буду искать Гильфи! Да, так я и сделаю. Я стану Глауксовым братом, буду предаваться созерцаниям и молитвам, буду рисовать миниатюры для манускриптов… и… и чем там они еще занимаются? Может быть, стану изучать медицину, как тот пятнистый принц, в которого влюбилась наша Отулисса.
— Ни в кого я не влюблялась! — взвизгнула Отулисса. — И вообще, в этом мире достаточно одного Клива, два — это уже перебор.
— Я сказал что сказал. Клянусь огненным Хагсмиром, небесной Глауморой и зелеными лесами Глаукса, что никогда не буду обучать Виззг и Ищейке обращаться с огненным оружием. Это разорвет мне желудок, ясно? Это мое последнее слово!
Гильфи вернулась в пещеру ни жива ни мертва. Она была слишком потрясена, чтобы думать.
Волки, острые клыки и кровожадные хищники — этими опасностями матери пугают своих неоперившихся птенцов, чтобы те не высовывались из родительского гнезда.
И вот теперь она, Гильфи, с наступлением ночи будет растерзана этими самыми голодными волками! Ну, какой смысл волку есть такое крошечное существо, как сычик-эльф? Да большому зверю ее и на один зуб не хватит!
Гильфи зажмурилась и приказала себе не думать о размерах волчьей пасти, длине зубов и силе клыков.
Мысли ее были прерваны истерическими воплями стражников.
«Глаукс Великий, отчего это они так переполошились?» — поразилась Гильфи.
— Гляди! Да гляди же! — закричал первый стражник.
— Он летит прямо сюда! Клянусь когтями, быть того не может! — подхватил другой.
В голосах краалей слышался неподдельный трепет. Они судорожно хватали клювами воздух.
Гильфи выбралась в небольшой коридор и, насколько позволяла привязанная к лапе веревка, придвинулась к выходу. Потом с любопытством высунулась наружу.
Стоял ясный день. Небо было безоблачным. Но что за сияющее облако движется прямо к пиратскому логову?
— Это… это… — залепетал один из стражников.
— Это золотая сова!
— Не просто золотая сова, Плинк! Это же Глаукс!
— Точно, Флинк! Значит, мы с тобой избранники! Я всегда это чувствовал! Я — сова-избранник, и ты тоже… Золотой Глаукс явился нам с тобой! Говорят, он приходит раз в столетие.
— Что такое столетие?
— Сам точно не знаю, да какая разница?! Короче, не часто выпадает такая удача! Он пришел отвести нас с тобой к месту, где растут золотые ягоды! Теперь мы с тобой Глауксовы помазанники!
— Чем помазанники?
— Откуда я знаю, я же не Глаукс! Наверное, это что-то вроде благословения. Понял, Флинк? Да, мама мне что-то рассказывала про благословение… Мы святые, Флинк!
— Постой, Плинк, мы же пираты! Разве пираты бывают святыми? Подумай своей башкой, какой смысл становиться пиратом, если ты настолько хорош, что можешь стать святым?
Гильфи просто не знала, чему больше изумляться — то ли безумному разговору стражей, то ли золотоперой птице, которая медленно перемещалась в воздухе в их сторону, делая огромные взмахи сверкающими на солнце крыльями.