— Не-а. Мне сказали, тут свободно.
— Кто сказал? Я хочу видеть этого человека!
— Это не я, — заорал Карлсон. — Это Умат, етить-колотить!
Умат побагровел от такого предательства. И жестами показал Самоходу: вместе пропадем. Это, чувак, кранты. Без вариантов.
— Что ж вы, юноша, — продолжил голос с гестаповскими нотками. — Только ведь жизнь начинаете. Все дороги открыты. И вдруг — двери закрываются, конечная станция. Поезд дальше не идет. Знаете, где ваше место?
— Возле параши! — обрадовался подлец-Карлсон.
— За шкафом? — предположил Самоход.
— Может, ты все-таки слезешь с меня? — не выдержал Чистильщик.
И встал так, что Самоход улетел к окну.
— Привет, шеф, — сказал ему Золотарь. — Все, отгулы кончились.
Гладко выбритый. Бледный. Трезвый. Под глазами — мешки. Серый костюм с металлическим отливом. Галстук — синий в крапинку. Туфли начищены до одуряющего блеска. Редеющие волосы гладко зачесаны назад. На скулах — сеточка темно-красных капилляров. Лихорадка на нижней губе.
Пришел.
Чистильщик ухватил Золотаря за лацканы:
— Теперь моя очередь спрашивать. Знаешь, где твое место?
— Я! — Карлсон тянул руку, как школьник на уроке. — Я знаю!
Порыв толстяка был проигнорирован.
— В «студии». В моем кабинете, — Чистильщик обвел взглядом притихших охотников. — В твоем кабинете.
— Ну и правильно, — высунулась из-за шкафа Шиза. — Давно пора.
— А ты куда? — тихо спросил Золотарь.
— А Вадим Петрович идет на повышение, — ответила Рита. — В коорделы.
Она стояла в коридоре. Словно так и надо. Словно не она только что удавила свой страх. Не ее ноги меряли лестницу ступенька за ступенькой. Не ей хотелось — по шесту. И не этажом ниже, а ко всем чертям. Со свистом. Чтобы ветер в ушах.
Из-за спины Риты выглядывала бывшая.
— Санечка… доброе утро, Санечка…
— Ты что здесь делаешь? — изумился Золотарь.
— Я тебя…
— Ищешь, что ли?
— …спасать пришла.
Неприлично заржал Самоход.
— Ты, Вадим Петрович, мне вот что скажи…
Золотарь сразу забыл о бывшей. Заговорил еще тише, считай, шепотом. После запоя шепот выходил сиплым, свистящим. Как пищалка на дешевом воздушном шарике.
— Ты только не ври, ладно? Теракты уже имели место?
— Какие теракты? Совсем мозги пропил?!
— С применением Заразы. Не ври, шеф, не умеешь…
— Не здесь, — ответил Чистильщик.
5
Чистильщик поднимался из «котла» в «студию», как все — по лестнице. Один страх сменился другим. Он боялся выпустить Золотаря из поля зрения. Возьмет, алкаш, и сгинет — только отвернись! Ищи его потом по окрестным гандэлыкам…
В «студии» Золотарь деловито осмотрелся, углядел под потолком замаскированный глазок телекамеры — и показал наблюдателям фигу. Крепкую такую, бодрую фигу. После чего нахально оседлал стул и изобразил рукой приглашающий жест. Мол, в ногах правды нет.
Рита с Чистильщиком присели на диванчик.
— Значит, были теракты?
— Попытки, — ответила Рита.
Она всегда быстро понимала, о чем речь.
— Неудачные. Я так и думал. Все сходится.
— Что сходится?
— Теория с фактами. Знаете, когда много пьешь, хорошо думается. Мысли одолевают. Ты их гонишь, топишь — в водке! в портвейне!.. — а они всплывают. Они тебе даже сдохнуть не дают. Утром башка трещит, вот-вот лопнет, а ты все равно думаешь. Вадим Петрович, не в службу, а в дружбу… Сделай мне кофе. И побольше. Осточертел твой чай…
Все время, пока Чистильщик возился на кухне, Рита и Золотарь молчали. Косились друг на друга, отворачивались — без толку. Взгляды опять скрещивались, как шпаги. Те самые шпаги, о каких хотел бы забыть человек на кухне.
— Держи, пьяница. Не обожгись.
— Спасибо. Так вот, думал я, думал… Не в ту степь забрели ваши аналитики! Хорошо, наши, нет проблем. Все красиво, все верно… Только на пять румбов правее надо.
— В смысле?
Румбы, оценил Чистильщик. Портвейн. Ну да, конечно.
— Вопросы в конце 187-ой помнишь? Правильные вопросы. Небось, и ответы нашли? «Каким образом СФ воспринимает эмо-„вброс“?» Сели три мудреца в одном тазу, давай решать: суперпозиция полей, резонансный скачок при «вбросе»…
— Откуда ты знаешь?! Это из приложения, я тебе его не давал…
Золотарь без видимой причины возликовал:
— Вот! Не в корень зрим!
— А где корень? — вкрадчиво поинтересовалась Рита.
— В штанах. Дело в шляпе, а корень в штанах. Мудрецы пляшут от сетевого феномена: что, да как, да с чем его едят. Как его приспособить для нужд народного хозяйства? Ах, никак! Тогда как с ним бороться? Если не пришельцы, не искусственный интеллект, не хакеры, не спецслужбы… «Недокументированная функция Всемирной сети, включающей компьютеры — бла-бла-бла — и работающих с ними людей.» Людей! Железо — ерунда! Хлам. Мертвечина. А вот когда homo sapiens прикладывает к нему свои шаловливые ручонки…
Он принялся шумно лакать кофе. Чистильщик не поскупился — принес «сиротскую» кружку, скорее годную под пиво. Золотисто-алый мак цвел на фаянсовом боку.
— Чем люди друг на дружку воздействуют? Кулаки выносим за скобки, — вынырнув из кружки, Золотарь подмигнул зарумянившемуся Чистильщику. — Словами, ясен пень. Вначале было слово, и по сей день, значит… Минуточку! Эйн, цвей, дрей!
С видом фокусника, собирающегося достать из цилиндра живого кроля, он подскочил к компьютеру. Шевельнул «мышь», пробуждая экран. Сунулся в поисковик — и забарабанил по клавишам, немелодично мурлыча себе под нос: «Я спросил у Яндекса, где моя любимая… Яндекс не ответил мне, дал ссылку на яой. Я спросил у Рэмблера, где моя любимая… обломался Рэмблер, завис, как неживой…»
— Вот. Идите сюда.
Австралийский специалист по «языку телодвижений» А. Пиз утверждает, что с помощью слов передается 7 % информации, с помощью звуковых средств (включая тон голоса, интонацию и т. п.) — 38 %, с помощью мимики, жестов, позы (невербальное общение) — 55 %. Иными словами можно сказать, что важно не что говорится, а как это говорится.
…Наблюдения показывают, что в процессах общения 60–95 % информации передается именно с помощью системы невербалики. Ее составляют: тон голоса, тембр, высота, скорость, интонация и другие различные характеристики… внешний вид, одежда, поза, выражение лица, улыбка или ее отсутствие, взгляд, движения, походка, глубина и скорость дыхания, жесты, кивки и мотания головой… прикосновения…