– И что, – пожала плечами она и пафосно добавила: – Для настоящей любви не существует преград и условностей.
– Ой, сразу настоящая любовь, – не поверила я.
– Конечно, – кивнула Лиана. – Ты не веришь в любовь с первого взгляда?
– Какая-то симпатия может возникнуть, – согласилась я, вспомнив нашу первую встречу с Витькой в столовой. – Но сразу любовь – нет, извини, не верю. Для того чтобы полюбить человека, надо его сначала хорошо узнать...
– Ну ты зануда, – поморщилась она.
Я пожала плечами:
– Каждому свое.
И вдруг почувствовала, что смертельно хочу спать.
Несмотря на Витькины заверения, остаток каникул пролетел быстро. Я не успела этого толком заметить и очень удивилась, обнаружив, что конец смены завтра. Ничем экстремальным вторая часть отдыха не ознаменовалась – мы мирно катались на лыжах, ходили на дискотеки, даже утреннюю зарядку посещали. В общем, оздоравливались по полной программе без всяких репетиций и прогулок в музеи, хотя Витька говорил, что в Переделкино есть еще два – Пастернака и Окуджавы. Но он меня не приглашал, а предлагать сама я поскромничала.
Зато я перестала стесняться появляться с Витькой на людях. По правде сказать, никто не делал из этого события – после Деда Мороза и Снегурочки шокировать народ банальным хождением парочкой было сложновато. Кроме того, народ и сам после новогодней ночи чудесным образом разбился на парочки, яркий пример – Лиана со Славиком.
Накануне отъезда лыжи потребовали сдать, и мы, внезапно оставшись без ежедневного времяпрепровождения, растерялись. По привычке встретились в переходе, а куда себя девать, было решительно непонятно.
– Сыграем, – кивнул Витька на гигантские шахматы.
– Ой, я давно последний раз играла... – засомневалась я. – Ничего не помню...
– Как фигуры ходят, помнишь?
– Ну уж как фигуры ходят!.. – обиделась я.
– Тогда давай, по ходу дела сообразишь.
И он начал расставлять великанских королей и всех остальных на исходные позиции.
– Твой ход, – кивнул Витька, уступивший мне белых.
Я недолго думая перетащила коня и поставила его перед рядом пешек. Он проделал со своим конем то же самое. Следующими двумя ходами мы вывели на передовую двух оставшихся парнокопытных, посмотрели друг на друга и засмеялись.
– Ты откуда про дебют четырех коней знаешь? – спросил Витька.
– В летнем лагере от скуки в шахматный кружок ходила, там и научили.
– И меня, представь себе, в летнем лагере!
– Слушай, – вдруг заподозрила я, – а мы с тобой случайно не в одном летнем лагере отдыхали?
Мы опять посмотрели друг на друга и опять засмеялись. Не скоро мы такими темпами до финала партии доберемся! Я сделала банальный ход королевской пешкой, освобождая дорогу ферзю, и Витька снова зеркально повторил мой ход.
– За что мне шахматы нравятся, – задумчиво проговорила я, – так это за то, что надо каждый ход на несколько шагов вперед продумывать. Полезно очень.
– Угу, в жизни пригодится, – кивнул он.
Мне почудился в этом какой-то намек, но сути его я не уловила. После новогодней ночи никаких разговоров про любовь у нас не было – впрочем, мы их и тогда не вели! – поцелуев, естественно, тоже. Мы оба предпочли сделать вид, что забыли о них, и общались запросто, по-дружески. Меня это вполне устраивало, и уже казалось, что все события той ночи нам просто привиделись. Или стали частью сценария новогоднего праздника...
Мысль об отъезде тоже не посещала меня до сегодняшнего дня, пока Светлана не объявила, что надо сдавать лыжи. И вот тут она, мысль, меня посетила так посетила! Поэтому сейчас я болтала, смеялась и даже играла в шахматы на автомате, отгоняя крайне тревожный и неприятный вопрос: а дальше-то что? Это, как выражаются взрослые, курортный роман был? Я криво усмехнулась: когда мне удобно, я сама взрослая, а чуть что так маленькая!
– Лис, – позвал Витька. – Не заснула? Твой ход.
– Думаю, – нашлась я. – Мы ж не просто фигуры передвигаем, а партию разыгрываем. Надо на несколько ходов вперед просчитывать.
И он опять как-то странно посмотрел на меня.
– А знаешь, – сказала я, – я ведь не хотела сюда ехать. Думала, все, Новый год испорчен...
– А теперь? – усмехнулся Витька.
– Теперь мне кажется, что это лучший Новый год в моей жизни, – честно призналась я.
Я ожидала горячего заверения, что он вполне разделяет мое мнение, но он опять промолчал.
А я лихо внедрила своего ферзя в ряд Витькиных пешек, отправляя его на верную гибель.
Как не было здесь массового заезда, так не планировалось и организованного отъезда. Но от предложения забрать меня я отказалась, немало удивив маму. Отговорилась тем, что подружилась с ребятами и мы поедем большой компанией. И я ведь действительно подружилась! Только вот компанию мне составлял один Витька...
– А как же вещи? – обеспокоенно спросила мама.
– Да мне помогут, – успокоила я.
Витька и правда помогал мне затаскивать сумку в автобус и электричку. Порывался и в остальное время ее нести, но я не дала – пусть не думает, что я совсем уж беспомощная. У него к тому же своя сумка немаленькая.
– Лис, – позвал он, когда мы зашли в электричку и устроились на жесткой деревянной скамье.
Я повернулась, но он, похоже, не собирался ничего говорить, просто смотрел на меня во все глаза, словно хотел отсканировать взглядом и сохранить в памяти.
– Холодно, – поежилась я и оглянулась. – Мы с тобой, кажется, в неотапливаемый вагон попали.
– Зато здесь людей мало.
Вагон и правда оказался почти пуст, и от этого мне вдруг стало неуютно.
– Давай пересядем, – поднялась я, но Витька поймал меня за руку в варежке:
– Ты разве в лагере к холоду не привыкла?
– Нет, представь себе, не привыкла, – проговорила я, снова опускаясь на сиденье. – Как к холоду можно привыкнуть?
– Завести роман в морозильнике, – совершенно серьезно предложил он. – И тогда появятся совсем другие ассоциации с холодом...
Настала моя очередь внимательно посмотреть ему в лицо. Оно было безмятежным, как будто Витька всего лишь отпустил очередную шутку. Я со вздохом отвернулась: наверное, это и есть очередная шутка...
Пока мы ехали в электричке, у меня оставалась иллюзия, что отдых в лагере еще не кончился. Но когда мы вышли на Киевском вокзале и попали в бестолковую городскую суету, я вдруг осознала: все. Новый год, лыжи, музей Чуковского – позади. Впереди дом и школа. С одной стороны, все привычно и обыденно, с другой – полная неизвестность...
В метро толпилось множество людей. Стоя у самых дверей, мы следили, чтобы наши вещи не сильно пинали, поэтому даже разговаривать толком не могли. Как будто не наговорились в лагере! Не наговорились, поняла я. Разве можно наговориться впрок...