Разве могла она выбрать?
— Отвечай! — приказал Цимаон.
В животе с быстротой света проворачивался огненный шар, девушке казалось, что кровь ее кипит.
— Выбор между дружбой и любовью — это то же самое, что между сердцем и душой!
— У тебя нет души.
Катя гневно прищурилась и кивнула на стоящего с краю сына Цимаон Ницхи.
— А вы смогли бы выбрать между сыном и дочерью?
Создатель улыбнулся.
— Конечно. Хочешь, чтобы я выбрал?
— Нет! — опешила Катя.
— Скажи, между кем и кем?
— Я не хочу! — крикнула девушка.
Цимаон Ницхи покачал головой.
— Скажи, иначе, выбирать будешь ты.
Девушке хотелось зажмуриться сильно-сильно, а потом ущипнуть себя и проснуться.
—Атанасиос [13], подойди, — приказал отец.
Юноша с ресницами цвета пыли приблизился к нему.
Катя долго смотрела на девушек, стоявших потупив глаза. Все они как на подбор были красавицами. И она не знала, нужно ли угадать дочь, которую отец с легкостью принесет в жертву или, напротив, угадать любимицу, чтобы Создатель не смог сделать выбор.
— Девушка в розовом, — убито промолвила Катя.
— Гера, подойти, — поманил пальцем отец.
Когда светловолосая красавица встала по правую руку от Цимаон Ницхи, он сказал:
— Никого на этом свете я не люблю сильнее моих детей.
Катя сделала шаг назад, прошептав:
— Тогда зачем выбирать?
Создатель закинул руки на плечи своим детям и спокойно объяснил:
— Выбирают затем, чтобы выделить лучших. А я выбираю, дабы показать одной маленькой девочке, что даже когда кажется выбор сделать невозможно, мы его делаем!
И пальцы его сжались на шее дочери. Та даже не пискнула. Отец сломал ее точно куклу, переломив тонкую шею и оторвав голову. Хлынула кровь, тело бесформенной кучей повалилось на пол, выложенный гладкими бриллиантами. Туда же Цимаон Ницхи бросил голову и та покатилась к ногам Кати, оставляя на прозрачных камнях уродливые разводы.
Затем Создатель притянул к себе голову сына и поцеловал в лоб.
— Тане, ты лучше.
— Благодарю, отец. — Атанасиос припал губами к руке Цимаон Ницхи, но тот легонько оттолкнул его в молчаливом приказе вернуться к другим сыновьям. Мальчишка беспрекословно подчинился, но Катя успела увидеть в его желтых глазах триумф и гордость.
А голова с мокрыми от крови пшеничными волосами лежала у ее ног и раскрытые, такие же янтарные, как у брата и отца, глаза смотрели обреченно и до слез печально.
Девушка понимала, что старейшина ждет от нее каких-то слов, но дар речи к ней не возвращался.
«Может, и к лучшему, — подумала она, — вряд ли ему понравится то, что мне хочется ему прокричать!»
Цимаон Ницхи по-отцовски мягко ей улыбнулся.
— Выбор... Хорошо, когда он есть, не правда ли?
Катя кивнула.
— Согласна? — уточнил Создатель. — Ты теперь понимаешь, что тоже способна сделать выбор?
— Да.
Он погладил ее по щеке теплой сухой ладонью.
— Так ответь, дитя, кто же тебе нужен?
Катя почувствовала в сердце движение, а потом Вильям взял ее за руку и произнес:
— Она выбирает Лайонела. Ради него она была готова умереть, ради него проделала весь этот путь!
— Нет-нет, Вильям, — свел брови Цимаон Ницхи, — я спросил, кто нужен ей, а не кого она, по твоему мнению, хочет выбрать. — Он перевел взгляд. — Катя, кто?
— Оба! — отчеканила девушка. — Не хочу выбирать, я хочу обоих! Это тоже своеобразный выбор! — Она беспечно передернула плечами. — Лайонел очень жестокий и бескомпромиссный. Я без ума от него. Но иногда мне хочется нежности и заботы. А с этим никто не справится лучше Вильяма! — Катя кивнула на окровавленную голову на полу. — Почему я должна выбирать? Для меня лучший выбор тот, который доставит мне наибольшее удовлетворение! Это не значит, что я не могу выбрать, это значит, что я люблю себя больше, чем какую-то идею. Если вы способны принести в жертву идеи пару-тройку своих детей, раз уж у вас их все равно много, то у меня возлюбленных только двое. И оба мне нужны!
Цимаон Ницхи некоторое время разглядывал ее, затем промолвил:
— Как интересно, ты сама не веришь в свои слова. — Создатель отвернулся и направился к трону, а прежде чем сесть, всем объявил: — Но сказала она правду.
Старейшины взволнованно переглянулись.
Катя подождала, когда кто-нибудь заговорит, но этого не случилось. Создатель сидел, задумчиво подперев рукой голову и о чем-то думал, остальные терпеливо ждали его решения.
Наконец, он тяжело вздохнул и объявил:
— На сегодня аудиенция закончена.
Гером поднялся с колен и схватил Катю за локоть, но та вырвалась и, чуть не поскользнувшись на крови, выпалила:
— Но вы не сказали, когда я увижу Лайонела? И почему вы задержали его?
Создатель сделал знак Герому, готовому кинуться на девушку и утащить ее из зала волоком.
— Мне нужно время подумать, дитя. Впрочем, ягуар не пленен мной, и если он пожелает с тобой встретиться, то найдет способ.
Катя откинула волосы назад.
— А я пленница тут? Или могу покинуть город когда пожелаю?
Цимаон Ницхи обернулся к своим старейшинам.
— Это она. — И лицо его осветилось улыбкой. — Покинуть Тартарус? Разве ты пришла сюда, чтобы сразу сбежать, так ничего и не добившись?
— Я пленница? — повторила вопрос Катя.
Создатель засмеялся.
— Гостья. Ты гостья и вольна уйти из моего города вместе со своими друзьями хоть сейчас.
Девушка посмотрела на Киру, стоящую на коленях с закрытыми глазами, на Вильяма, глядевшего в пол, и, медленно проговаривая слова, спросила:
— А Лайонел мой друг?
Цимаон Ницхи покачал головой.
— Нет, Лайонел — это твоя одержимость, твое безрассудство, твоя боль, твое наваждение и, наконец, он твое отражение.
На Дворцовой площади не было ни души. Теплый ветерок трепал распущенные золотистые волосы девушки, каблуки туфель издавали цоканье по сухому асфальту. Анжелика, одетая в черное тонкое платье, доходящее до колен, и белый плащ вышла к Мойке и двинулась вдоль по набережной в сторону Исаакиевского собора.