Вика заплакала, едва объявили приговор, Не могла остановиться и плакала, уткнувшись лицом в мокрый платок.
Ему же казалось, что весь этот ужас происходит с кем-то другим. Что еще минута-две, он стряхнет с себя все, что происходило в эти месяцы, и засядет за работу.
Только работу ему теперь назначали другие люди. И они отправили его под Выборг на кирпичный завод, в спецкомендатуру номер шесть.
Сколько раз он вспоминал всевозможные классические фразы типа: «Где суд, там и неправда», «От сумы да от тюрьмы не зарекайся», «Суд – это машина, и она переезжает каждого, кто под нее попадает, невзирая, прав он или не прав». И еще напоминался абсурдистский роман Кафки под названием «Процесс». Николаю он всегда казался бредовой фантастикой, а теперь с его судьбой творили похожий бред.
И все же продолжал надеяться на победу здравого смысла. Да и в самом деле, если бы покойный не растворитель, который невозможно перепутать с водкой, а, скажем, отвертку бы проглотил? Неужели и тут дело довели бы до суда?
– Поймите, им нужен процент раскрываемости. Основное количество преступлений остается нераскрытым, а им необходимо отчитываться. Вы и повышаете их процент, – внушал адвокат. – С вами станут разговаривать в спецкомендатуре. Бога ради, не говорите, что не согласны с решением суда. Сразу запишут, что не желаете встать на путь исправления, – напутствовал адвокат. – Лучше скажите, что искренне признаете свою вину и всей душой раскаиваетесь в содеянном. Без этого вам срок не скостят.
Все так и было. Поселок под Выборгом, куда Николай доехал на дряхлом, времен полета Гагарина в космос, автобусе, назывался Ленинец-2. Где находился Ленинец-1 и был ли вообще такой, Николай так и не узнал. За все полтора года. Дорогу к комендатуре номер шесть местный мужичок показал ему сразу и дружелюбно.
А дальше Николай увидел высокий забор с колючей проволокой наверху, скрипучие металлические ворота и кирпичный домик – контрольно-пропускной пункт с вертушкой внутри.
Лысоватый круглолицый майор, время от времени поглядывая на Николая, перелистал его личное дело и спросил:
– Ну, как теперь думаете жить? Все так же ваньку валять или станете исправляться? Вроде бы столько лет вас учили, кандидат наук…
– Постараюсь примерным поведением загладить свою вину, – выговорил Николай заранее выученную фразу. Прозвучала она неискренне, но майору вряд ли хотелось вдаваться в психологические глубины.
– Вот то-то и оно, что вину. А что же на суде отказывались признаваться?
– Ошибался, – ответил Николай, чувствуя себя полным дураком.
– Выпиваете часто?
– Нет. Даже не курю.
Майор удивленно поднял голову от личного дела:
– Это вы мне бросьте! Закодировались, что ли?
– Да нет. Просто с рождения не пил и не курил.
– Ну, при рождении-то мы все. – И майор ухмыльнулся. – Ладно, я еще не раз буду с вами разговаривать. Вы ведь наверняка надеетесь, что вам уменьшат срок до половины. Для этого надо немного, но кое-кто, наоборот, вместо того чтоб к воле стремиться и встать на путь исправления, уходят от нас на зону.
– Я на зону не хочу, я хочу как раз на свободу.
– Правила у нас легкие. – И майор стал перечислять правила. – В двадцать три – вечерняя поверка. После нее быть только в общежитии. Распивать спиртные напитки или там ширяться – недопустимо. Всякие там заточки, кинжалы, тем более огнестрельное оружие – чтоб и мысли не было.
– У меня и нет такой мысли, – вставил Николай.
– Это мы будем проверять. Самовольные отлучки, прогулы на работе – тоже недопустимы. Иностранный язык знаете? – вдруг, помягчев, спросил он. – У вас тут написано, что год работали в Голландии. Там какой язык?
– По-английски говорю более или менее свободно.
– Станете два раза в неделю заниматься с моим хлопцем. Он в десятом классе. С ним раньше уже занимался профессор. Что смотрите? Настоящий, из Герценовского, тоже условник, у нас и такие люди отбывают наказание. Неделю назад освободили. Теперь вот вы прибыли. Справитесь?
– Постараюсь.
– Добро. Скажу, чтоб поместили как раз на его место. Станете выполнять правила, прилежно работать, будем отпускать на выходные домой. Полтора года промчатся – и не заметите. Кроме кандидата наук, какая у вас профессия?
– Никакой.
– Значит, разнорабочий. Ладно. Пойдете у нас туда, где лепят кирпичи.
В чем-то майор оказался прав. Если дни первого месяца тянулись в этой полутюрьме как в замедленном кино, то потом заполненные одними и теми же занятиями недели помчались стремительно.
Когда-то, может быть в позапрошлом веке, поблизости от поселка, а стало быть и комендатуры, обнаружили залежи красной глины. Песок тоже был рядом – на нем росли сосны. В результате тогда же, в незапамятные времена, какой-нибудь ушлый купец основал кирпичный завод, который и питал с тех пор окрестные стройки. Скорей всего, поселка, и уж тем более комендатуры, в те годы и в помине не было. Они взросли при заводе, чтобы обеспечивать его людскими силами.
Но с наступлением свобод жители поселка стали перебираться в город, и теперь завод жил и даже процветал только благодаря тем, кого, наоборот, не по своей воле, власть перемещала сюда из города.
Внутри огороженной территории стояли два длинных двухэтажных барака из потемневшего от времени красного кирпича. Они были построены из того же самого материала, который здесь выпускался и теперь, только лет на сто раньше. Строил здания первый владелец завода, чтобы разместить в них квартиры для рабочих Главные места в тех квартирах занимали грандиозного размера кухонные плиты, облицованные белым кафелем. Комнатки же были невелики.
Несколько лет назад все внутренности бараков осовременили: убрали плиты, переставили перегородки, и в результате получились двухкомнатные квартиры со своим душем, крохотной кухней и туалетом. В каждой такой квартире помещалось по десять человек условно осужденных, которые сами следили за всем порядком.
– Ваша квартира номер четыре, двухкомнатная, второй этаж, – сказал Николаю комендант из таких же, как он, осужденных условно. – Там в первой комнате свободная койка. Пойдемте в каптерку, получите белье, одеяло.
Его соседями оказались школьный повар, допустивший отравление завтраком, водитель троллейбуса, задевший чужой «мерседес» и спрятавшийся сюда от братвы, а также парикмахер, которого клиентка стала приглашать домой для любовных свиданий, но однажды их застал муж, и, чтобы спасти клиентку, ему пришлось изображать квартирного вора. За что он и был наказан.
Был еще молчаливый человек по кличке Студент, постоянно читающий детективы.
Все мужики подобрались спокойные и, что важно, почти непьющие.
– Эта койка давно тебя ждет, на ней раньше профессор отдыхал, хороший человек, – сказал пожилой, основательный водитель троллейбуса. – Значит, так, чтоб ты сразу знал. Убираемся по очереди, по неделям. Дежурный встает на пять минут раньше и кипятит чайник.