– Теперь расскажи про родственников матери и отца, – предлагал Андрей Бенедиктович.
Это было нужно, чтобы самому убедиться в чистоте истории ее квартиры.
Выслушав ее подробный рассказ о немногочисленных, причем уже умерших родственниках, он дал ей установку на сбор документов для приватизации жилплощади. Все это Ксения принесла через две недели к нему на прием, и Парамонов внимательно их изучил.
Теперь, когда приватизированная квартира была по всем бумагам продана Фонду психического здоровья, а Ксения лишь снимала эту квартиру по специальному договору, хранившемуся на всякий случай у Инги, цикл углубленной программы подошел к концу.
И все же, когда она вошла в кабинет, он в который раз удивился тому, как преображается любая женщина всего лишь от небольшого перепрограммирования гормональной деятельности. «Влюбленные – всегда красивы», – помнил он афоризм древних.
– Как себя чувствуете, Ксения, – спросил Парамонов душевно и радостно.
– Хорошо, Андрей Парамонович! – Она смотрела на него лучистыми глазами. – Даже очень хорошо!
Он лишь одной только мысленной командой мгновенно вверг ее состояние восприятия, и Ксения сразу развела руки, чтобы обнять его и прижаться всем телом.
– Любимый, как мне с тобой хорошо! – выговорила она, задыхаясь от счастья.
Парамонов дал ей последнюю установку: купить путевку в загородный пансионат. Самую дешевую путевку на шесть дней. Путевку принести к менеджеру, то есть к Инге, для оплаты.
Сам он чувствовал себя с утра вяловато – слегка поджимало сердце, но ничего не поделаешь – в конце сеанса был обязан увести клиентку в альков и передать ей свою энергию.
В момент апогея страсти у нее была неприятная особенность: она громко по-лошадиному всхрапывала, но это было ничто по сравнению с одной из предыдущих клиенток, которая вгрызалась зубами в его плечи и оставляла у него на коже страшные следы.
Когда она снова оделась, поправила прическу и подкрасилась, одновременно мурлыкая что-то веселенькое, Парамонов перевел ее в реальность и с облегчением подумал, что видит ее в последний раз.
Теперь оставалось лишь узнать день ее выезда, дать ей возможность немного порадоваться чистому воздуху, а потом, вызвав эфирное тело, закончить ее земную жизнь.
А еще через месяц можно будет не спеша продать ее квартиру и присоединить пачечку долларов к тем, что хранились у него в надежном месте.
И все будет юридически абсолютно чисто.
Прежних клиенток Парамонов отсылал дальше – в Хургаду, на Красное море. Но недавно с одной из них случилась накладка.
Андрей Бенедиктович услал ее туда же, в Египет. Но неожиданно в момент, когда у нее начался сердечный приступ, поблизости оказался местный опытный врач, к тому же, по-видимому, знакомый с древнеегипетской магией. По крайней мере, он не только не дал ей умереть, но и сообразил, что дело тут нечисто.
Прилетев из Египта, клиентка заявилась на прием и все выложила Парамонову.
– Только и думала, как бы скорей до вас добраться, Андрей Бенедиктович! Уж вы-то мне поможете, справитесь с любыми злыми чарами!
Хорошо, что он никогда не торопился немедленно избавляться от квартир, а на всякий случай выдерживал санитарный срок. Здесь как раз был тот самый случай.
Клиентка вернулась в квартиру, где все было в том же порядке, в каком она оставляла. На выходные она поехала за город в воскресный пансионат. Там, на руках у своих коллег, она и сделала свой последний вдох.
Методика перевода сущностных тел в другую реальность была отработана им достаточно хорошо и сбоя пока не давала.
Эсфирь Самуиловна Файнберг, медицинский работник с полувековым стажем, позвала в гости дочку своих покойных друзей, а сама задерживалась.
– Знаете, Алеша, – сказала она утром своему квартиранту Алексею Снегиреву, – мне уже в какой раз присылают эти деньги, и я чувствую большую историческую несправедливость.
Ей казалось, что Алексей Снегирев ее мнения не разделяет и поэтому спокойно пьет чай со вчерашними бубликами. Которые согрел для нее и для себя за две минуты в микроволновке южнокорейской фирмы «Самсунг».
Эсфирь Самуиловна была фронтовой медсестрой, и, как участнице войны, какое-то германское солдатское братство к Рождеству прислало благотворительную помощь – пятьдесят марок.
– Мы, победители, вынуждены принимать эти подачки! – переживала тетя Фира. – И от кого! От тех, кто уничтожил миллионы людей, кто топтал своими фашистскими сапогами нашу землю!
– Тетя Фира! Разве нынешние немцы виноваты, что мы живем хуже их?
Эсфирь Самуиловна спорить не стала, она и сама помнила, как они в первый послевоенный год удивлялись, глядя из окон госпиталя на пленных немцев. Пленные немцы в сорок шестом году восстанавливали соседнее здание, разрушенное фашистской бомбой. И пленные так работали, словно мечтали получить звание Героя Социалистического Труда. А еще, едва отстроили стены, как сразу высадили изумительный цветник, который радовал глаз следующий год после их отъезда. И хирург Ной Авраамович, шатаясь от усталости после трудных операций, направляясь домой и проходя мимо этого цветника со своей женой Клавочкой и с нею, тогда еще молодой Фирой, всякий раз повторял:
– Удивительная нация! Ведь так умеют работать! Ну зачем им понадобилась эта война?!
По-видимому, слишком много людей сразу явилось получать пособие, за которым уехала тетя Фира, потому что гостья, которую звали Ксения, уже пришла, а хозяйки все не было. И Алексей развлекал ее разговорами.
Ксения была из разряда тех молодых женщин, поглядев на которых, обычно говорят с некоторой жалостью: «Зато душа у нее хорошая». Она навещала тетя Фиру не слишком часто, но не так уж и редко. И уже несколько месяцев назад было такое: тетя Фира позвала ее к себе, а сама куда-то уехала, предоставив квартиранту возможность развлекать гостью. Алексей даже заподозрил: уж не собирается ли заботливая тетя Фира устроить счастливую судьбу одинокой дочке своих покойных друзей, а заодно и одинокому квартиранту.
В тот раз он терпеливо выслушивал рассказы Ксюши про знаменитого экстрасенса Парамонова. Ее записала на утренний сеанс в бывшем кинотеатре «Октябрь» подруга.
– Представляете, Алеша, многие женщины просто не могут жить без этих лечебных сеансов! Каждую неделю приезжают, чтобы зарядиться его энергией.
– А если он вдруг уедет или в отпуск уйдет, как же тогда они?
– Ну я не знаю… Я пока только на один сеанс сходила и то чувствую себя как на крыльях. Наверно, он позаботится как-нибудь… Жалко, что туда мужчин не принимают, а то я бы и для вас взяла билет…
– Не ходить бы вам к этим экстрасенсам!.. Уж если чувствуете такую необходимость, зашли бы в церковь, в синагогу, в мечеть. Там по крайней мере безопасно… Так сказать, давно запатентованное средство.