— Расти, братан, а что там за плита висела под потолком у входа в тоннель? — спросил Джей-Ти.
— Наверное, она должна перекрывать вход, — пожала плечами Мидори, встряв вперед Ростислава.
— Перекрывать — от кого? — Атика тревожно оглянулась. — Выходит, в тоннеле есть какая-то опасность?
— Может быть, просто на всякий случай? — предположила Мидори и развила свою мысль: — Ну, тоннель же длинный, сотни миль. Вдруг где-то случится какое-нибудь наводнение… или…
— Или террористы залезут? — закончил за нее Джей-Ти.
— Ага.
— В московском метро такие плиты есть на каждой станции, называются створами, — успокоил всех Шибанов. — Если начнется ядерная война, створы наглухо, герметично перекрывают тоннели. И станция превращается в бомбоубежище с автономной системой жизнеобеспечения. Наверное, здесь так же.
«Наверное, — согласился про себя Гумилев, слышавший весь этот разговор. — Вот только вся база Неллис сама по себе — отличное многоуровневое бомбоубежище. Зачем еще и станцию подземки отсекать от единственного — и абсолютно безопасного — пути к спасению? Может быть, девчонка права и в тоннеле существует что-то, чего следует бояться? Опять же, на станции хранился целый арсенал — для чего? Против кого?»
— Я что-то вижу! — раздался вдруг встревоженный голос Грищенко. — Лежит сбоку от рельсов, у стены. Что-то большое…
Отряд остановился. Грищенко и Иванова двинулись вперед — на разведку. Остальные развернулись в цепь, перегородив тоннель. Шибанов и Атика клацнули затворами, Джей-Ти отошел в сторону, присел на одно колено и вскинул пулемет, готовясь в случае чего прикрыть группу.
— Нравится мне этот парень, — прогудел Решетников, обращаясь к Гумилеву. — Вроде придурок придурком, а действует как заправский коммандос или «зеленый берет».
— Ну так! Гангстер! — с деланым восхищением отозвался Андрей.
— Гангстеры, Андрей Львович, — это обычные бандиты, как и у нас. Только в кино у них красивые перестрелки. А на деле — из-за угла пристрелить, машину взорвать, киллера нанять, на худой конец, со снайперкой. Какие там «зеленые береты»… Видимо, парня просто жизнь научила.
Джей-Ти покосился на русских, хотя и не мог понять, о чем они говорят.
— Это «двухсотый», труп, — донесся из темноты голос Грищенко. И сразу же за этой фразой прозвучала другая, изумленная: — Это не человек!
Я думаю, мы согласны, что прошлое прошло.
Джордж Уокер Буш, сорок третий президент США
— Черт бы тебя побрал! Вот же дрянь… — испуганно выругалась Иванова.
Это были первые слова, которые она произнесла после своего разоблачения.
— Что там? Что?! — рявкнул Решетников.
— Идите сюда, — крикнул Грищенко уже более спокойным голосом. — Я такого никогда не видел…
Несколько секунд спустя группа сгрудилась вокруг находки. Гумилев, едва взглянув на труп, почувствовал, как по спине скользнула ледяная струйка. Мидори сморщилась от омерзения, Атика отвернулась. Джей-Ти с чувством выругался, помолчал и выругался снова, видимо, решив, что одного залпа брани тут недостаточно.
Неизвестное существо, издали действительно напоминающее человека, лежало на спине, запрокинув голову. Росту в нем было никак не меньше двух с половиной метров. Серая, лишенная волос кожа напоминала слоновью, огромная грудная клетка выпирала, как барабан. Мускулистые ноги заканчивались широкими ступнями, из узловатых пальцев росли загнутые когти.
Но самым жутким были руки мертвого монстра. Точнее, даже не сами руки, а их количество.
Рук оказалось четыре! Бугрящиеся мышцами, многосуставчатые, они казались конечностями исполинского краба, обтянутыми по прихоти неведомого демиурга все той же толстой, пупырчатой серой кожей.
— Таких тварей в кино обычно делают при помощи компьютерной графики, — сказала Мидори, которая в мирное время снималась в фильмах ужасов.
— Даже я с перепою выгляжу лучше, — оценил рэпер. — По крайней мере несет от меня поменьше.
От трупа в самом деле ощутимо воняло тухлятиной. На животе существа темнела огромная рваная рана, покрытая черной коркой запекшейся крови. Миллерс, присев, натянул перчатку, ухватил запрокинутую голову монстра за спутанные волосы и приподнял, вызвав новую волну ругательств. На людей смотрела совершенно звериная морда с оскаленными клыками. Громадные челюсти были приоткрыты, между желтых зубов виднелся распухший фиолетовый язык. Застывшие крохотные глазки, спрятанные под низким лбом, злобно посверкивали в свете фонарей.
— Индро Юльевич, — Гумилев обернулся к Вессенбергу, — кажется, это по вашей части? Вы же вроде еще и криптозоолог.
— По моей, по моей, — обрадованно закивал эстонец. — Позвольте…
Он единственный из всего отряда при виде жуткого трупа не потерял присутствия духа, а наоборот, загорелся самым что ни на есть научным интересом. Оттеснив Миллерса, Вессенберг присел на корточки, зажал фонарь зубами и принялся осматривать находку, тут же перепачкавшись в какой-то мерзкой слизи. Впрочем, криптозоолог на это внимания не обратил. Он заметно преобразился — деловитые точные движения, сосредоточенный вид. Глядя на него, Гумилев почувствовал себя не в старом заброшенном туннеле, а в сверкающей хромом и стеклом операционной. Все участники похода брезгливо отступили подальше от воняющего монстра и слегка расслабились, почувствовав, что Вессенберг со своими научными изысканиями задержит их на какое-то время. Вессенберг, действительно, совершенно не собирался торопиться.
— Помогите мне перевернуть его набок, — попросил он.
Все переглянулись; крякнув, Грищенко нагнулся и ухватился за скрюченную верхнюю лапу, к нему присоединился Шибанов. Даже втроем они едва смогли сдвинуть с места огромную тушу.
— Сколько времени вам понадобится на осмотр? — поинтересовался Решетников.
— М-м-м… — Эстонец поднял голову. — Для предварительного исследования — часа два. Хорошо бы взять пробы и провести вскрытие!
— Пять минут, — отрезал Гумилев. — И без возражений. Если вам так уж интересно, положите образец в контейнер… Потом, если будет возможность, исследуете. Кхм, когда будет возможность, — поправился Андрей.
Вессенберг сердито засопел, но спорить не стал. Он не хуже других понимал, что чем скорее они настигнут Роулинсона, тем больше шансов выпутаться из этой передряги живыми и выполнить задание. А там в принципе можно и вернуться, чтобы распотрошить чудище, никуда не торопясь.
— Доктор, вы мне не поможете? — обратился Вессенберг к Захарии Штреллеру. — Эй, вы в порядке?
На Штреллера было страшно смотреть. Ученый побледнел, как покойник. Правой рукой тиская ствол дробовика, левой он беспрестанно крестился и бормотал себе под нос слова молитвы.