– На этот раз у меня такое ощущение, что мы стартуем на Марс, – сказал Пит.
У самолета копошилась техническая команда. Ее старший сержант Стив Гарди подошел к Расселу и доложил:
– Сэр, все в порядке. Баки заправлены. Боезапас в комплекте. Самолет готов к старту.
– О’кей, Стив, – ответил Кремп, – твои люди свободны. И, обернувшись, приказал:
– Экипажу занять свои места.
По черной металлической лестнице все, один за другим, поднялись в кабину самолета. Устроившись в кресле пилота, майор Кремп надел гермошлем и включил тумблер связи с диспетчером.
– «Вавилон». Говорит «Труба всему 55». Готовность номер четыре. Техническое состояние – Альфа один.
– Понял, Рассел, – ответил надтреснутым голосом полковник Патерсон, лично следивший за вылетом бомбардировщика, – у тебя есть еще четыре минуты.
– Знаю, шеф.
Джонни Питфайер пощелкал тумблерами навигационных приборов, посмотрел на легкое дрожание стрелок и остался доволен.
– Предлагаю назвать наш бомбардировщик «Мамочкой». – предложил он.
– Согласен, – поддержал его Кремп, – каждый самолет должен иметь свое имя, как человек.
– Я проверил работу вооружения, кэп. – подал голос Громоотвод. – можем встретить достойно дюжину «Мигов».
– Если за дело берется Громоотвод, я спокоен, – подколол его Пит Джассини. – Хотя лично я предпочел бы заочное знакомство с «Мигами».
– Молчи, проклятый трус, – огрызнулся Билл и повернул голову влево. Повинуясь системе управления, источник сигнала которой находился у него в гермошлеме, туда же повернулась и пушка. Хармен довольно осклабился:
– Проверь лучше свой передатчик. Не хотел бы я остаться без связи раньше времени.
– Ничего, – весело откликнулся Пит, – если этот русский источник нас нащупает, все равно ничего не спасет. Даже твои бочонки с гремучей смесью.
– Эй, – окликнул их майор Кремп, – Что за настроение перед стартом? Ребята, – обратился он к Дику и Лесли, – ваша игрушка здорова?
– Так точно, сер, – отрапортовал Лесли Форд, – Ждет не дождется, чтобы дать парочку выстрелов по русскому эфирному оборотню.
– Ха, – воскликнул Пит, – Здорово ты его окрестил. Летим поохотиться на оборотня.
– Это впервые в моей жизни, – подвел итог разговору Рассел, – всем приготовиться, через минуту старт.
Веселое настроение, царившее в экипаже, сменилось напряженным ожиданием. Мерно работали приборы. Светились индикаторы топлива и забортной температуры. Рассел запустил двигатели. Мощная сила родилась где-то с боков, дав о себе знать дрожью корпуса. Стратегический бомбардировщик ожил, словно в него вдохнули жизнь, и стал выруливать на взлетную полосу. Солнце, светившее теперь слева, отразилось на черной поверхности гермошлемов экипажа. Вырулив на прямую, как стрела, полосу, бомбардировщик на мгновение замер.
– «Вавилон», здесь «Труба всему 55». Аппаратура в норме. Вооружение тоже. К старту готов.
– «Труба всему 55». Здесь «Вавилон». Старт разрешаю через пять секунд.
Рассел уставился на таймер, встроенный в панель управления. Зеленые цифры быстро сменяли одна другую. Пять, четыре, три, два…
– Старт! – раздался в гермошлеме у Рассела голос майора Патерсона, – С Богом, ребята! Соединенные Штаты на вас надеются.
Рассел мысленно перекрестился и нажатием послал свою смертоносную птицу в полет. Б-52 рванулся с места. Шасси бешено завращались, набирая обороты. Через несколько секунд разбега бомбардировщик подпрыгнул и оторвался от земли, набирая высоту, достигнув которой, взял курс в сторону бескрайнего океана. В диспетчерской башне полковник Патерсон провожал его взглядом. Только он один знал, что из этого полета стратегический ракетоносец никогда не вернется.
Последнее время Антон чувствовал какую-то тоску. Из дома давно не было писем. Служба надоела до боли в затылке, а впереди не было ничего кроме серых долгих дней. Скоро начнется поздняя осень и он будет мокнуть под дождем, съеживаясь от холода и падающих за шиворот капель, а еще от безысходности и желания заорать на всю часть, что он больше не может ждать. А дембель все не наступал.
Постепенно приступы тоски проходили. Антон брал себя в руки, ходил на «смену», трепался с друзьями. Но сейчас ему надоело и это. Он часами сидел в наушниках и не вылезал из эфира. Американцы потеряли счет своим неудачам. Уже добрая сотня самолетов изменила курс после общения с Антоном. Но, что самое интересное, он ни на кого не давил. В шкуре эфирного оборотня Гризов просто беседовал с летчиками и радистами, расспрашивал их о жизни, о семье. И они охотно общались с ним. За месяц Антон выяснил, что добрая половина людей пошла служить в авиацию только ради денег. А многие просто не знали, куда податься, потому что с детства валяли дурака. Но и тем и другим часто хотелось пообщаться с понимающим человеком, и эфирный дух был как нельзя кстати. Поговорив с Антоном четверть часа, летчики, наплевав на все приказы командования, уводили свои самолеты куда глаза глядят. Несколько раз Антон попадал на одних и тех же радистов. Он даже завел себе друзей среди американских пилотов. Многие уже узнавали его по голосу и приветствовали как старого знакомого. Среди американцев сложилось мнение, что дух сам по себе не злой, а потому, приземлившись не на той авиабазе, пилоты открещивались от начальства как могли, валили все на неисправные приборы и выгораживали Антона. А он в ответ перестал им пудрить мозги и просто болтал о всяких мелочах: обсуждал новости, погоду, новые фильмы. Самолеты и без него уже летали кому куда вздумается. Но однажды, поболтав с пилотом истребителя, у которого сегодня был день рождения, Антон решил задержаться в эфире и отдохнуть, порезвившись немного в атмосферных просторах. Тем более, что на Земле никто не замечал его отсутствия. Для окружающих он никуда не исчезал, а продолжал служить или спать. По земным меркам это время для него стояло на месте. Пролетев над Европой, Антон ненадолго стал радиопомехой, вызвав искажение в передачах особо тенденциозных радиостанций. Потом покружился вокруг Эйфелевой башни, посмотрел с высоты птичьего полета на ночной, сверкающий огнями Париж и устремился к берегам Великобритании. Уже недалеко от Лондона Антон вдруг заметил летящий со стороны Атлантики военный самолет. Приземлившись на антенну самолета, оказавшегося американским бомбардировщиком, Гризов перетек по ней в радиоприемник и устроился у задней стенки, затаившись в виде никому не мешавших электронов.
– Еще два часа, и мы будем над Англией, – сказал Джонни Питфайер.
– Скорей бы уж, – подал голос Пит. – Мне осточертело смотреть на эту бесконечную воду.
– А мне, – заметил Громоотвод, – не терпится пальнуть пару раз по этому русскому излучателю.
Кремп окинул взглядом приборы и спросил у Лэсли:
– Сержант, вы уверены, что ваши ракеты не оставляют никакого следа?
– Да, сэр. Мы с Диком присутствовали при стрельбах на Аляске. Там одной такой штукой был сметен с лица земли специально выстроенный городок. Ни один прибор не смог определить излучения. Причем вид у городка был такой, словно произошло землетрясение.