– Где это мы? – не удержался от вопросов журналист, обращаясь к Костяну и ко всем разу.
Костян промолчал, но включил фонарик и посветил в сторону лестницы. Из мрака выплыла статуя какого-то грозного персидского воина, сидевшего на коне и потрясавшего копьем.
Неожиданно на вопрос ответил Коля Быстрый, который тоже с интересом рассматривал представшие перед ними в полумраке древности.
– В Багдаде находится знаменитый на весь мир музей древностей, где хранятся богатейшие коллекции утвари, оружия и произведений искусства далеких предков современных обитателей Ирака. Всяких там шумеров, ассирийцев и вавилонян, жителей древнего Междуречья. Я о нем только слышал, но, может быть, это он и есть.
– Красота, – подтвердил Гризов, у которого постепенно проходила анестезия после преследования американских морпехов, и потянуло поговорить за жизнь, – А это точно музей древностей?
– А черт его знает, – ответил Коля Быстрый, неожиданно оказавшийся разговорчивым и знающим парнем, – Кроме него, в черте современного Багдада находятся развалины дворца иранских шахов из династии Сасанидов и медресе аль-Марджанийя. А также дворец аббасидского халифа Ан-Насыра, не говоря уже о многих мечетях и мавзолеях мусульманских святых.
– Да, – задумчиво протянул Антон, – Так, может, прогуляемся на экскурсию? Двери открыты, платить не надо.
Неожиданно, молчавший до той поры, Костян проговорил почти шепотом:
– А про морпехов, что тебя ищут, уже забыл? Если ты сюда на экскурсию приехал, тогда нечего было шататься по рынкам и американцев снимать в момент непреднамеренного убийства.
– Да я… – захотел оправдаться Гризов, но Костян предостерегающе поднял руку и выключил фонарик.
Далеко внизу на первом этаже из темноты донеслись отчетливые звуки: кто-то тащил что-то тяжелое по захламленному полу багдадского музея и в полголоса чертыхался на арабском или одном из местных наречий. С такого расстояния было не разобрать.
– Не один ты на экскурсии по ночам ходишь, – прошептал Костян и сделал знак затаиться.
Гризов ни секунды не сомневался: они наткнулись на мародеров, желавших поживится за счет государственной собственности, которая благодаря освободителям американцам сейчас никем не охранялась, а состояла почти сплошь из золота и серебра. Если все это выгодно толкнуть на мировом рынке, главное знать кому, то можно за день сколотить состояние. Его воспаленное воображение тотчас представило разбойника Хасана из «Али-Бабы» в исполнении Джигарханяна, который тащил на спине мешок с золотыми персидскими монетами, чтобы спрятать его за дверями казначейства «Сим-Сим».
Шум внизу усилился, судя по звукам, мародеров было несколько. Не меньше двух. Костян сделал знак оставаться на месте и не вмешиваться, чтобы не выдать себя. Но, когда мародеры подтащили украденное из музея барахлишко к самой лестнице и остановились, чтобы передохнуть, Гризов, повинуясь какому-то импульсу честности (вот оно, воспитание) вдруг вмешался в события.
Он сделал несколько шагов вперед, облокотился о массивные мраморные перила, и крикнул в темноту:
– Эй, а ну бросай награбленное, гады!!!
Внизу воцарилось молчание. «Мародеры пришли в замешательство, подумал Гризов, сейчас все бросят и убегут». Но неожиданно снизу донеслось приглушенное и до боли знакомое:
– Фак!
Вслед за этим, ориентируясь по звуку голоса, в сторону местонахождения Антона полоснула автоматная очередь. Не ожидавший такого развития событий журналист-правдоискатель рухнул на пол и накрыл голову руками, спрятавшись за невысокими колоннами, из которых состояло ограждение центральной лестницы музея. Несколько пуль пролетело рядом, отколов от мраморных колонн мелкие куски камня.
– Ни хрена себе мародеры, – пробормотал Гризов, – неплохо их сейчас стали вооружать. Может это профессионалы?
Автоматная очередь прошлась еще раз над головой Гризова. Стреляли мародеры не плохо, даже ориентируясь только по звуку голоса. «А может у них приборы ночного видения? – пришла в голову журналиста странная мысль, – а что, сейчас весь технический прогресс работает не только на хороших людей, но и на негодяев. Циничное время. Мы делаем машины, но кто на них ездит нам плевать. Главное деньги».
В этот момент он уловил движение за своей спиной. Костян со товарищи, словно тени в ночи, проскользнули на несколько лестничных пролетов вниз и, сделав всего пару выстрелов, заставили мародеров заткнуться. Гризов, не веря своему счастью, осторожно поднялся и тоже побежал вниз.
Он уже был готов к тому, что сейчас увидит. В ярком луче фонарика картина выглядела достаточно четкой и недвусмысленной. Мраморный пол музея древностей был завален сейчас всякой грязью: битыми вазами, обломками кресел, кусками обвалившейся штукатурки. Под ногами сгрудившихся бойцов, а иначе Гризов их уже и не называл, между всем этим хламом, уткнувшись лицом в мешки с награбленным лежали два американских морпеха. На касках у них действительно были надеты приборы ночного видения. Под каждым их них растекалась лужа крови, казавшаяся сейчас почти черной.
Костян носком ботинка перевернул одного из них: это был негр.
– Хороший негр, мертвый негр, – попытался разрядить обстановку Гризов, – кроме того, он же мародер. Надо его тоже сфотографировать на будущее.
– Совесть меня не мучает, – ответил ему Костян, – но, они наверняка здесь не одни. А из-за тебя, журналист-правдоруб, мы опять можем засветиться раньше времени. Столько шума наделали.
Гризов виновато замолчал. И тут, словно подтверждая слова Костяна, из дальнего темного угла раздался вопль «Факин эрабс!!!», а затем полоснула резкая автоматная очередь. Кто-то из бойцов упал, вскрикнув.
Остальные бросились врассыпную. Костян толкнул зазевавшегося Гризова на пол. А сам, отскочив в сторону, несколько раз выстрелил из пистолета в направлении прятавшегося в углу морпеха. Гризов упал, больно ударившись о мешок с награбленным, в котором что-то звякнуло. Судя по жесткости, там были какие-то блюда, кувшины и наверняка всякая мелочь типа золотых монет.
Спрятавшись за мешком, Гризов почему-то думал об убитом негре, который лежал сейчас с другой стороны мешка, и о том, сколько людей гибнет за этот презренный металл. Перестрелка на время затихла, но вдруг новая очередь из угла прошлась как раз по мешку. Несколько пуль угодило в древние сосуды, отчетливо звякнув. А другие вошли в тело уже мертвого морского пехотинца. Получалось, что негр и арабское золото спасли Гризову жизнь. Наконец, кто-то из наших бойцов подкрался в темноте к прятавшемуся за кучей штукатурки морпеху, и одним выстрелом уложил его на повал. Не помогли и приборы ночного видения.
Тишина висела еще с минуту, прежде чем снова началось шевеление в зале. Наученный горьким опытом Гризов лежал до последнего. Обследовав углы бесконечного холла, и не обнаружив больше никого, бойцы снова собрались рядом с двумя мертвыми неграми.
– Вставай, коллега, – сказал Костян и, обернувшись к раненому бойцу, которому наспех перематывали руку, спросил, – ты как, Иван Петрович?