— Ну и шмонит же от него.
Ведерников наконец оправился от шока и, ухватив покойника за плечи, принялся грузить обмякшее тело на заднее сиденье.
— Черт, тяжелый, кабан.
— И вонючий. — Зоечка сноровисто залезла в салон и, нетерпеливо хлопнув дверью, вновь оглянулась по сторонам: — Поехали, Андрюша, поехали.
Все было спокойно — шоссе пустынно, по сторонам тихо шелестел в словнике ночной ветерок, только на асфальте жирно чернело мокрое пятно, но кто обратит внимание на подобную мелочь.
— В натуре, воняет. — Усмехнувшись побелевшими губами, Ведерников стремительно тронул машину с места и, пролетев пару километров, резко свернул направо на лесную дорогу. — Поэтому присыпать товарища надо побыстрее…
— Лопата-то хоть есть у тебя? — Зоечка со второй попытки прикурила коричнево-туберкулезную палочку «Моро» и, держа сигарету дрожащими пальцами, деланно улыбнулась: — Ты, искатель приключений на свою жопу.
Как же бывшему герою-десантнику обойтись без шанцевого инструмента? Лопата натурально имелась — малая саперная, заточенная с трех сторон до остроты бритвы и употребляемая Андреем Петровичем в качестве аргумента ближнего боя.
— Ну вот, самое то.
Остановив «тойоту», он потащил покойника к замшелому березовому пню и, распустив свой красный галстук стоимостью в пятьсот зеленых, принялся энергично рыть землю.
— Везет же некоторым, не каждого хоронят на халяву.
В лесу было хорошо — пахло прелой листвой и грибами, Вилась облачком мошкара — к теплу, а где-то неподалеку, ухал голодный филин. Острая лопата легко резала податливую почву, изредка высекая искры о мелкие камешки, затем раздались стоны подрубаемых корней, и Ведерников разогнулся, вытирая вспотевшее лицо.
— Хорош, не хватает только кремлевской стены.
Он бесцеремонно скинул труп в яму, подождал, пока Зоечка принесет из машины обувь покойного, и принялся закапывать импровизированную могилу — спи спокойно, дорогой друг, единись с природой. Накидал сверху прошлогодней листвы, затем сухих веток и, уперевшись изо всех сил, с кряхтеньем завалил на бок вместо памятника пень.
— Зоечка, толкани-ка речугу в честь покойного!
— Лучше поедем помянем его светлую память, а то комары зажрали. — Высоко подняв подол, та продемонстрировала свои загорелые округлые ляжки и медленно полезла в машину. — Фу, все еще воняет.
— Поехали, поехали, здесь уже недалеко. — Представив вкус холодненького пива, Ведерников воодушевился и, обтерев лопату мхом, бодро запрыгнул в джип. — Ух и повеселимся же!
Запустив музыку на всю катушку, он выехал на шоссе и, опустив стекло, чтобы кошмарный запах побыстрее выветрился, до пола вжал педаль газа — один хрен, менты все дрыхнут. Настроение у него существенно улучшилось — жмур зарыт так, что и с собаками не сыщешь, свидетелей нет, ну а Зоечка далеко не дура: наденет свою норковую теплуху и как миленькая будет держать язык за зубами. Ах, Андрей Петрович, Андрей Петрович, быстро же вы забыли, что все зло в этом мире от женщин!
Между тем на обочине высветился указатель с мигающей надписью «Акварай», на котором улыбалась развеселая девица, прикинутая только в загар, и, повернув по стрелке налево, Ведерников порулил по бетонной дорожке, не в пример шоссе качественно освещенной ртутными фонарями.
— Дорогая, момент. — Остановив машину у небольшого домика с надписью: «Менеджер», Ведерников исчез за дверями и скоро вернулся в сопровождении пары молодых людей.
Молодцы были одеты в одинаковые белые рубашки с галстуками «кис-кис» и в предвкушении чаевых действовали с огоньком.
— Прошу вас, господа. — Пока один из них запарковывал джип, другой с необычайным тактом определил прибывших в электрокар, в каких обычно ездят по полям для гольфа миллионеры, и под негромкое гудение двигателя направился вдоль зарослей благоухающей сирени. — Ваш коттедж, господа, номер семь.
— А здесь недурно у вас, — после смердящего жмуром салона Зоечка вдохнула с наслаждением свежесть ночного воздуха и с интересом посмотрела на огромный, играющий неоновыми всполохами павильон, — и размах чувствуется…
— Прошу прощения, это «Тропикана», лагуна, белый песочек, океан, — в ожидании мзды провожатый улыбался широко, а в глаза смотрел кротко и ласково, — чуть подальше расположена «Амазония», кусочек девственного леса, водопады, экзотика, знаете ли. После двух часов вход разрешен без купальников, очень рекомендую.
— Жаль, южного берега Карского моря у вас нет. — Ведерников некстати вспомнил, как пилил зимой кедры в Тюменской области, и тягуче сплюнул в розарий. — Менты бы вам клиентов подогнали выше крыши.
— Ну вот, прибыли. — Провожатый тактично вздохнул и, остановив электрокар у небольшого уютного бунгало, кинулся открывать дверь. — Гостиная, ванная рядом со спальней, кабельное телевидение имеется, тридцать каналов, но если есть желание, у нас отличный видеопрокат. — Он вытащил пакеты с бельем, на которых стояло клеймо «Стерильно», проверил наличие туалетной бумаги в сортире и, извиняющимся тоном заметив: — Биде, к сожалению, отсутствует, — замер статуей Командора на входе. — Желаю вам отлично отдохнуть.
— А… — Догадавшись наконец, в чем было дело, Ведерников стал мрачен, царственным жестом вытащил пятидолларовую и, наградив ею провожатого: — Молодец, пока свободен, — сразу же повернулся к спутнице: — Ну что, дорогая, пойдем купаться?
— Спасибо. — Молодой человек посмотрел ему в спину с ненавистью и, въехав, что ловить тут больше нечего, быстро отчалил в ночь, только было слышно, как мотор электрокара прогудел: «У-у-у, бу-у-ржуи проклятые».
— Не мешало бы, трупный запах не французский парфюм. — Зоечка почему-то перешла на шепот и, дернув плечом, посмотрела на часы: — Половина третьего. Купальника нет, так что придется идти в «Амазонию», там сейчас самое время «укладывать паркет»…
— Чего? — не понял Ведерников, и уже через минуту парочка двигалась по песчаной аллейке к огромному, светящемуся изнутри павильону, напоминавшему мерцанием огней кремлевскую рождественскую елку. Еще издали слышался шум водопадов, доносился рокот тамтамов, заглушаемый дикими криками, и только Зоечка вошла в обвитые лианами двери, как от восторга глаза ее округлились.
— Здорово как, блин!
В самом деле, все здесь поражало размахом и великолепием. Вышибалы носили боевые зулусские плащи из тигровых шкур и держались за настоящие копья-бангваны, на кассе сидела полуголая вислогрудая тетка, чем-то натертая под негритянку, а когда с тяжелым сердцем Андрей Петрович заплатил по таксе, откуда-то появился стройный розовозадый папуас с берцовой костью в ухе и элегантно повел татуированной рукой:
— Доброй ночи, господа, прошу.
Отдельная, на двоих, раздевалка больше напоминала гостиничный номер — кожаный диван, телевизор, чистые, словно несовершеннолетняя девственница, полотенца. Нисколько не смущаясь присутствием мужчины, Зоечка начала раздеваться.