Жан-Луи держался стойко, и мне было трогательно до слез видеть, как он скрывает от меня свои страдания. Чарльз предупредил меня, что у него может возникнуть искушение принимать опиум свыше той нормы, которую он прописал. Чарльз сказал, что наркотик должен находиться под моим контролем и я должна внимательно следить за тем, какую дозу принимает муж.
— Держите бутылочки под замком, — сказал он.
— Жан-Луи никогда не лишит себя жизни, каким бы ни было искушение, сказала я.
— Дорогая моя Сепфора, — ответил Чарльз, — откуда вам знать, каким может быть искушение?
Все это было бы невыносимым, если бы не случались такие моменты, когда боли оставляли Жан-Луи на неделю-на две, давая ему и мне какую-то передышку. Такая вот сложилась жизнь.
Я наняла Лотти гувернантку, что вовсе не было ей в радость. Ей нравилось заниматься со мной, но наши занятия стали нерегулярными. С появлением Мадлен Картер Лотти была обязана приходить в комнату для занятий точно в одно и то же время каждое утро. Лотти была не очень-то склонна к учебе: у нее, как выразилась мисс Картер, ум был, как у бабочки. Она не умела сосредоточиться на чем-то одном и порхала от одной темы к другой.
— Если бы она была хоть чуточку собранней… — вздыхала мисс Картер.
Мадлен Картер в свои тридцать с небольшим лет все еще оставалась девицей. Она приходилась сестрой викарию и содержала его дом. Но викарий умер довольно молодым и у Мадлен возникли жизненные трудности, поэтому она охотно согласилась работать у нас. Это была женщина строгая и деловая; я не сомневалась, что сделала правильный выбор. Лотти следовало держать в большой строгости, иначе она могла разбаловаться.
Большим счастьем для нас было то, что Джеймс Фентон стал работать у нас управляющим. Сразу же после того, как мы вернулись из поездки в Лондон, он поехал домой, поделился с Хэтти новостями и тут же вернулся к нам, предоставив ей возможность «спокойно собрать вещи».
Она приехала через пару недель с двумя детьми.
Она была рада, что вернулась к нам, но опасалась встречи с Диконом. Поскольку он намеревался появиться у нас на Рождество, мы договорились, что она, Джеймс и дети уедут на время праздников на ферму двоюродного брата Джеймса и поживут там, пока моя матушка, Сабрина и Дикон не уедут в Клаверинг.
Так прошли эти месяцы. Джеймс был нашим спасителем. Он много времени проводил с Жан-Луи, обсуждая хозяйственные дела и планы на будущее. Он не давал ему упасть духом.
Я еще больше сдружилась с Форстерами, и мы часто навещали друг друга. Их семья стала занимать большое место в моей жизни.
Еще нужно упомянуть о Эвелине. Она по-дружески Держалась со мной после той истории с завещанием. Она напоминала мне кошку, которая нашла себе уютное место. Ей достался в наследство Грассленд, у нее был ребенок, которого она, без сомнения, любила, у нее был Том Брент — управляющий поместьем, который, по всей вероятности, исполнял обязанности не только управляющего.
* * *
Гости приехали к нам за день до Рождества. Мы с Лотти сделали все, чтобы создать праздничную обстановку в доме. Жан-Луи — благодарение Фортуне — вдруг оживился и мог перемещаться по комнате, опираясь на трость. Я давно договорилась со слугами, чтобы они помогли ему передвигаться. В душе я молилась о том, чтобы его хотя бы короткое время не мучила боль.
Преданность Лотти Жан-Луи была поразительной. Каждый раз, когда она приходила к нему в комнату, его глаза светились радостью. Она всегда приносила ему что-нибудь с долгих прогулок по полям и лесу. Однажды она принесла ему ветку остролиста с ягодами такими же красными, как ее щеки.
— На ней было больше ягод, чем на всех других, — сказала она. — Папа, я сберегла ее для тебя.
Я видела, что она дарит ему счастье. Но я сознавала, что он обречен.
— А это, папа, клематис. Мисс Картер учит меня запоминать названия. Мисс Картер знает абсолютно все, но, к сожалению, дорогой папочка, твоя дочь — невежда. Тебе это известно?
Он нежно взял ее за руку, и в его глазах задрожали слезы. Он стал очень чувствительным в последнее время.
— Моя дочь — лучшая девочка на свете, — сказал он.
Лотти наклонила голову набок:
— Как сказала бы мисс Картер, все зависит от того, что считать «лучшим». Лучшая в прыжках и беготне — да. Лучшая в лазаний по деревьям да. Лучшая в арифметике… о нет, нет! Папочка, я бываю иногда очень вредной. Какая же я «лучшая»?
Ее болтовня забавляла его, и она это знала. Лотти могла быть капризной и вредной, но у нее было доброе сердце.
Слуги принесли в дом рождественское полено. Мы сели составлять праздничное меню. У Лотти от удовольствия загорелись глаза.
— Нам нужно позвать на праздник всех знакомых. Форстеры должны прийти обязательно. А как насчет Эвелины Мэйфер?
Я сказала ей, что на Рождество наш дом будет открыт для всех.
— Нам нужно пригласить музыкантов. Мама, как ты думаешь, придут к нам музыканты?
— А как же. У нас будут для них угощение и пунш. Мы заплатим им за игру.
Лотти от возбуждения захлопала в ладоши. Неожиданно она закрыла ладонью рот.
— Что такое? — спросила я.
— Мне бы хотелось увидеть, как танцует мисс Картер.
— Я не сомневаюсь, что она танцует прекрасно, — ответила я. — В каждом человеке столько неожиданного.
— Я бы хотела увидеть эту неожиданность.
— Тебе придется немного потерпеть, — сказала я, и мы снова вернулись к составлению меню.
Я была рада снова увидеть матушку. Она обняла меня и сказала, что нам нельзя быть в разлуке так долго. В ее взгляде были сострадание и печаль, когда она разговаривала с Жан-Луи. Должно быть, он очень изменился с тех пор, как покинул Клаверинг.
Сабрина выглядела такой же красоткой, как всегда.
Дикон возмужал. Теперь ему, должно быть, было лет девятнадцать. Он стоял передо мной и улыбался во весь рот.
— Как я рад вас видеть, Сепфора! — весело сказал он. — А эта красавица, должно быть, Лотти. Ну как же ты выросла! — Он взял ее на руки и поднял над головой.
Лотти засмеялась.
— Отпусти меня, — потребовала она.
— Не отпущу, — возразил он, — пока ты меня не поцелуешь.
— Ах вот как! Ну ладно, — Лотти быстро поцеловала его в лоб.
— Так нечестно, — сказал Дикон. — Кузины так не целуют.
— Я сказала — отпусти меня, — запищала Лотти. Меня как-то смутило, что он держал ее на весу. Женщины пошли в дом. Обернувшись, я увидела, что Лотти опять целует Дикона.
— А теперь, — сказала она, — ты должен познакомиться с мисс Картер.
— Всегда рад познакомиться с леди, — сказал Дикон.
— Мисс Картер — моя гувернантка.