— Надо положить этому конец! — сказал отец. — Иначе мы никогда не сумеем найти покупателя!
Жанна тоже частенько посещала Эндерби, хотя переехала в один из освободившихся в имении домов. Она еще не приняла окончательного решения о своем будущем, но я была уверена, что в один прекрасный день она вернется во Францию.
Между тем время летело. Однажды за обедом отец заявил, что ему необходимо по делам в Лондон, примерно на неделю.
— Ты поедешь со мной, Лотти? — спросил он.
— Конечно, — ответила мать. Он взглянул на меня:
— Любопытно, не пожелает ли наша дорогая дочь оказать нам честь, поехав с нами?
— Вы же сами знаете!
— Тогда решено: мы отправимся, как только вы будете готовы!
— Через неделю, — сказала я.
— Слишком долго! Выезжаем в четверг.
— Ты всегда делаешь все в спешке! — возразила мать.
— Кто мешкает, тот теряет время!
— Поспешишь — людей насмешишь! — резонно заметила я.
Отец обратился к Дэвиду.
— Эта пара всегда выступает против меня! Это надо же — обзавестись такой женой и дочерью!
Дэвид и Клодина снисходительно улыбнулись нам. Это добродушие особенно бросалось в глаза, поскольку касалось только нас с мамой.
Как хорошо я понимала своих родителей: они такие оптимисты! Я была счастлива, мне хотелось никогда с ними не расставаться, хотя Эдвард Баррингтон надеялся, что я выйду замуж за него. Он не делал мне предложения второй раз, но надежда читалась в его глазах.
Все складывалось удачно. Конечно, я была довольна, что на мне хотят жениться, и частенько мне хотелось принять — предложение. В то же время не хотелось оставлять родной дом. Мне надо было так увлечься кем-то, чтобы появилось желание покинуть родителей!
Мы выехали из Эверсли в экипаже, который был наиболее удобным средством передвижения в дальних поездках.
— Следует уложиться в два дня! — решил отец.
В первый же день мы проехали на пять миль больше, чем предполагали, но, поскольку скоро должно стемнеть, надо было поискать подходящий постоялый двор. Так мы попали к «Зеленому человеку». Это — постоялый двор, расположенный немного в стороне от дороги, с большой вывеской, на которой был изображен человек, одетый в зеленое.
— Вроде, подходящее место, — сказал отец. — Поворачивай сюда, Джексон.
Кучер спешился и вошел в дом, а мы остались в экипаже.
— Будем надеяться, найдутся комнаты для нас? — сказала мать. — Не хотелось бы ехать в темноте!
Кучер вышел вместе с угодливо кланяющимся хозяином. За ним показалась его жена, излучавшая дружелюбие.
— Мы гордимся оказанной честью! — говорил хозяин. — Это мистер Френшоу со своей женой и дочерью? Вы, милорд, получите лучшие из комнат! Если бы мы только знали…
— У нас ведь только ростбиф и пирог с цыплятами… Если бы нас заранее предупредили о том, что нам будет оказана такая честь…
Отец поднял руку:
— Нас вполне устроит ростбиф! И две комнаты — лучшие, конечно!
Я улыбнулась отцу, решив, что слава о нем распространилась на все постоялые дворы по пути из Эверсли до Лондона. Конечно, было достаточно взглянуть на него, чтобы убедиться в его достоинствах.
Когда мы вошли в гостиную, я заметила человека, пьющего из плоской бутыли. Он был в изысканном коричневом сюртуке, а на шее — ослепительно белый галстук. На столе возле него лежала коричневая шляпа. На вид ему было лет двадцать пять, и он явно заинтересовался нашим прибытием.
— Сначала мы посмотрим комнаты, — сказал отец. — Скоро ли ужин?
— Когда пожелаете, милорд! В любой момент, как будет угодно! Моя жена позаботится, чтобы вас обслужили, как подобает. Вы, видимо, хотите есть отдельно, не так ли?
— Да, конечно.
Мы уже шли к лестнице, когда я оглянулась и заметила, что мужчина, сидевший за столом, продолжал заинтересованно наблюдать за нами. Перехватив мой взгляд, он улыбнулся. Я быстро отвернулась.
Комнаты были хороши — для родителей предназначался двойной номер на стороне фасада, а мне — комната поменьше, по другую сторону. Их окна выходили на дорогу, а в мое были видны конюшни, леса и поля.
Отец заявил, что комнаты нам подходят. Когда хозяин вышел, сообщив напоследок, что ужин будет подан в небольшую комнату по соседству с гостиной, отец заметил, что нам повезло с постоялым двором.
— Похоже, они тебя знают? — спросила мать.
— Я езжу по этой дороге много лет и останавливаюсь на многих постоялых дворах! Теперь нам нужно смыть всю дорожную грязь, поесть, а потом, я полагаю, пораньше лечь спать и хорошенько выспаться! Мы выезжаем на рассвете.
Когда мы шли в столовую, я вновь заметила того самого мужчину из гостиной. Он поклонился мне так, будто мы были старыми знакомыми. Я слегка кивнула.
Мать шепнула:
— Похоже, он считает нас своими знакомыми! — Отец ответил ей весьма громко, чтобы этот человек слышал:
— Самое разумное — не заводить никаких знакомств на постоялых дворах! Никогда не знаешь, какой жулик здесь попадется.
Дверь за нами закрылась. Мы оказались в небольшой комнате, где был накрыт стол на троих. Уже дымились тарелки с супом.
— Надеюсь, он не услышал твоих слов? — заметила я.
Отец пожал плечами:
— Я не откажусь от них! Давайте-ка посмотрим, чем здесь кормят, у этого «Зеленого человека».
Кормили здесь очень неплохо, и после ужина мы разошлись по своим комнатам.
— Не забывай, — напомнил мне отец, — встаем рано! Я уже предупредил хозяина, что завтракаем на рассвете. Он пообещал приготовить все вовремя.
Пожелав родителям спокойной ночи, я отправилась к себе. Хотя я и устала, но сразу ложиться спать. мне не хотелось. На новом месте всегда трудно засыпать, а я не хотела мучиться бессонницей.
Я подошла к окну и стала наблюдать за происходящим возле конюшни. Наш экипаж чистили кучер и форейтор. Работая, они лениво переговаривались.
Я зевнула. Приятно все-таки на некоторое время уехать из Эверсли. Смерть тетушки Софи очень опечалила всех нас. Хорошо, если бы с нами поехала и Амарилис, но ей лондонская жизнь нравилась меньше, чем мне. Я любила бродить по лавкам, ходить в театр, и уж наверняка во время нашего пребывания там кто-нибудь из друзей отца будет давать бал.
Пока я размышляла обо всем этом, мужчина, который пил вино в гостиной, вышел и остановился возле нашего экипажа. Он о чем-то поговорил со слугами, осмотрел экипаж, и особенно внимательно наш фамильный герб. Потом сунул голову внутрь и потрогал подушки сидений. Наш кучер начал что-то с энтузиазмом объяснять ему, с явной гордостью указывая на детали отделки. Мужчина облокотился о крыло экипажа и продолжил разговор. Мне очень хотелось услышать, о чем они говорили. Я заметила, как незнакомец сует деньги в руки наших слуг, но, боясь, что он может заметить меня в окне, отступила в глубь комнаты.