— Как все это было давно!
— Девять лет!
— Этого не может быть!
— Это так, уверяю вас! Ваша дочь живет у меня.
— Это просто невероятно!
— Конечно же, вы забыли об этом. Удивительно, не правда ли? Некоторые быстро забывают происшедшее с ними, а для других это имеет весьма серьезные последствия. Им чаще всего и приходится расплачиваться.
— Вы говорите — дочь?
— Ее зовут Тамариск! Это весьма своенравный непослушный ребенок, чего, впрочем, следовало ожидать.
— Вы вдруг стали враждебны! Всего лишь несколько минут назад…
— Враждебна? Ну что вы, я всего лишь излагаю факты! Бабушка Долли, когда узнала, что внучке предстоит стать матерью, была так потрясена, что умерла с горя. Некоторые принимают такие вещи близко к сердцу: у нее была похожая история и с другой внучкой. Долли приютила моя тетушка Софи, но бедняжка умерла вскоре после рождения ребенка. Тетушка вырастила девочку, а та в «благодарность» убежала с цыганами. Вы помните Ли?
— Ли? Конечно, помню Ли.
— Это потому, что из-за Ли вы чуть не расстались с жизнью?
— Такие вещи не забываются! Бедняжка Долли… и этот ребенок!
— Девочка вернулась к нам, устав от кочевого образа жизни. Ей хотелось спать в теплой постели и жить в комфорте. Но к тому времени, когда Тамариск вернулась, тетушка тоже умерла, поскольку ее сердце было разбито. Вот видите, какая цепь несчастий может тянуться за играми вокруг костра!
Джейк прикрыл глаза, и мне вдруг стало жаль его. Должно быть, он много страдал в жизни. Уже более мягко я продолжала:
— Тамариск теперь живет с нами. Не думаю, что ей вновь захочется бродяжничать.
— Я должен видеть ребенка!
— Она в Грассленде. Вы помните его? Там был дом Долли.
— Дом, в котором я прятался, перед тем, как меня схватили?
— Да, — ответила я.
— Теперь я живу в Грассленде, — продолжала я. — Это мой дом! Он был куплен семьей моего мужа до того, как он стал инвалидом.
— Да, как много всего произошло за эти годы! — произнес Джейк. — Я должен видеть этого ребенка! Интересно, что девочка подумает обо мне? Возможно, мне следует забрать ее к себе, в Корнуолл?
— Она будет рада узнать, что у нее есть отец. — Некоторое время Джейк молчал, а затем проговорил с чувством:
— Простите меня, я просто ошеломлен! Сидя здесь, внутренне я прожил целые годы! С тех пор, как я вернулся в Англию, мне все время хотелось съездить и посмотреть на вас. Как все это глупо! Я обманывал себя, думая, будто встречу вас такой же девочкой, какой вы были девять лет назад, как будто ничего не изменилось…
— Вы женаты?
Он покачал головой:
— Я всегда чувствовал, что мне следует вернуться в Англию.
Мы услышали, как в доме прозвучал колокол.
— Похоже, подают ужин, — сказала я.
Все уже шли из сада, остались только мы вдвоем.
— До чего здесь красиво, правда? — спросил он. — Просто не могу передать, как я мечтал о доме, находясь там!
Джейк встал, подал мне руку, и я встала вслед за ним.
— Я постоянно твердил себе: я вернусь, проеду верхом по всей стране, навещу те места, где мы останавливались, странствуя в кибитках, а потом обязательно побываю в Эверсли. Я хорошо его запомнил: это уютный уголок Англии! Кажется, его называют «Английским садом».
— Да, потому что яблоки, вишни и сливы там растут лучше, чем где бы то ни было в стране.
— Эверсли, Грассленд и девочка с темными выразительными глазами, с характером, похожим на мой, готовая драться за то, что она считает правым делом! Знаете, вы были самым очаровательным ребенком, которого я видел в своей жизни!
— А Долли? — не удержалась я.
— В ней было что-то трагическое! Жизнь круто обошлась с ней.
— Вы хотели сказать — люди, а не жизнь?
— Я был легкомысленным, беспечным…
— Вы предали ее!
— Я предал себя.
— Что это значит?
— То, что я ни о чем не думал в тот момент! Мы танцевали вокруг праздничного костра, Долли жаждала быть любимой… пусть даже мимолетно…
— Понимаю: она была удостоена лишь вашего мимолетного внимания!
— Да вы же понимаете, что все это не так!
— Но вы смогли удостоить ее своим вниманием лишь ненадолго? Не так ли?
— Отчего вы вдруг рассердились?
— Я ненавижу это отношение к женщинам — как будто они созданы лишь для того, чтобы время от времени удовлетворять желания мужчин! Будто игрушки, которые можно взять, поиграть и выбросить!
— Вы говорите какие-то прописные истины!
— Но именно они очень точно отражают суть вещей!
— Не думаю. Тем более с Долли дела обстояли совсем не так! Вы же знаете, я ее ни к чему не принуждал…
— Думаю, нам пора ужинать! — прервала я Джейка. Он взял мою руку и сжал ее.
— Это был такой волнующий вечер! Встретить вас… вот так! Я собирался приехать к вам через несколько дней. В этот раз мне впервые удалось выбраться в Лондон. Мой брат был старым приятелем лорда Инскипа, так что я, естественно, был приглашен на бал.
— А они знают, что вы отбыли несколько лет… в заключении?
— В Австралии? Да, но это не в счет. Людей высылают в Австралию за политические убеждения: это совсем не то, что отсидеть срок в здешней тюрьме. Уверяю вас, я не собираюсь скрывать свое прошлое: люди должны воспринимать меня таким, какой я есть!
Мы пошли в столовую. Я была в замешательстве, поскольку эта встреча застала меня врасплох! Должно пройти какое-то время, прежде чем я сумею поверить в то, что Джейк вернулся. Я вдруг поняла, что в течение этих девяти лет очень часто думала о нем. Он постоянно вторгался в мои мысли. Теперь же, когда Джейк вернулся, встреча с ним смущала меня более чем когда бы то ни было.
Я увидела родителей, сидевших за одним из столов и, оставив его, поспешила присоединиться к ним. Мать спросила:
— Что это за благородный господин, с которым ты вошла? Вы были с ним в саду?
— Да, в зале слишком жарко.
— Кто он?
— Некий сэр Джейк…
— Отец припоминает этого господина, где-то он с ним встречался…
Лосось был превосходен, впрочем, пирожки тоже; подавали шампанское… Я ела и пила без особого аппетита, так как была взволнована.
Потом я вновь заметила Джейка. Он сидел за столом Инскипов, оживленно что-то рассказывал, и его соседи, похоже, веселились. Перехватив мой взгляд, он улыбнулся.