— Он был славный парень, но именно Маквари сделал город таким, каким вы его видите. Он сказал, что именно этот город станет столицей мира, и, поверьте мне, так оно в скором времени и будет. Он построил улицы, дома, мосты, фактории. У нас есть даже собственная газета. Да, «Сидней-газет». Там можно прочитать обо всем, что здесь делается.
Мэтью сказал:
— Меня интересуют заключенные. Я пишу о них книгу и приехал, чтобы собрать нужные материалы.
— Отлично, но воспользуйтесь моим советом, Мэтью.
Только сделайте так, чтобы они не знали, что то, о чем вам рассказывают, пойдет в книгу, иначе вы не вытянете из них ни слова. Вы должны добиться, чтобы они говорили естественно, тогда нужное вам вы почерпнете в непринужденной беседе. Я познакомлю вас с несколькими людьми в имении, которые охотно поговорят с вами.
— Это чудесно! — воскликнул Мэтью.
— Я вижу, вы и на меня смотрите с надеждой?
Вынужден вас разочаровать: я не из их числа. Мой отец был поселенцем, родом из Йоркшира, а сэр Джейк сделал его управляющим имения. Он умер пять лет назад, и я принял его обязанности на себя. Я не родился здесь, но, в конце концов, кто из нас здесь родился? Но я сросся с этой землей, это моя страна, и я горжусь ее успехами.
Он много говорил о городе и об имении, о ценах на шерсть, о засухах, нашествиях насекомых и лесных пожарах, которые были постоянным источником беспокойства в летние месяцы.
Я обнаружила, что слушаю его с интересом, и подумала о том, как же относится к нему мой отец.
Все выяснилось в тот же вечер.
— Грег определенно высокого мнения о себе, — сказал Джекко.
— Я думаю, мы здесь без труда найдем большое количество ему подобных, — заметил отец.
— А мне кажется, что Грег — единственный в своем роде, — вставила мама. — Действительно, он дышит силой… демократичностью, как бы он это назвал, столь часто настаивая на удобстве и точности имен.
— Я подумала, что твой управляющий мог бы вести себя поскромнее, сказала я.
— Мы не можем подобного ожидать от них здесь.
Они не придают никакого значения положению в обществе. Таков дух этой страны.
— Он слишком самоуверен! — выпалила я.
— Мне кажется, что ты относишься к нему слишком неприязненно, — сказал мне Джекко.
— А мне показалось, что ему следует проявлять больше уважения по отношению к папе.
— Ну, он вовсе не вел себя неуважительно, — стал защищать его отец. Это обычно называют «проявлением мужского достоинства».
— А мне показалось высокомерием, — настаивала я.
— Насколько я успел понять, он хороший человек, — твердо сказал отец. — В любом случае мы это выясним.
— Не понимаю, почему мы должны откладывать поездку в имение? — спросил Джекко.
— В самом деле, никакой причины. Мы отправимся, как только Грег устроит все с транспортом.
Отец посмотрел на маму.
— Я могу ехать верхом! — воскликнула она. — Ведь я всю жизнь езжу верхом, не так ли? Несколько миль в бушах, или как они там называются, не причинят мне вреда.
— Это будет изнурительная поездка. Нам придется ночевать на постоялых дворах.
— Прекрасно, я не хочу и слышать о том, чтобы ночевать в пути при всей опытности нашего Грега.
— Елена не может ехать, — сказала я.
— О, Боже! — сказала мама.
— О ней позаботится Мэтью, — вставил Джекко. — В конце концов, сейчас это его забота.
— Она все еще нервничает и держится за меня.
Мама сказала:
— Я думаю, Анноре лучше остаться здесь, пока мы разузнаем обстановку. Она права насчет Елены: бедная девочка нервничает, она немало пережила из-за Джона Милворда. По-моему, ему все-таки следует узнать о том, что случилось. В любом случае ты останешься здесь, Аннора. Мы дадим тебе знать, и будь уверена, когда ты приедешь в имение, ты найдешь там все удобства, какие мы сможем устроить.
— Как я хочу это все увидеть.
— Мы все этого очень хотим, — сказал Джекко — Я не понимаю, почему Мэтью Хьюм не может позаботиться о Елене?
Однако было решено, что я должна остаться, и через несколько дней отец, мать и Джекко под предводительством Грега отправились осматривать имение.
Они приобрели хороших лошадей и все, что им могло понадобиться в дороге. Как сказал мой отец, Грег устроил все лучшим образом.
Мы с Еленой все время проводили вместе. Мэтью пропадал целыми днями и возвращался поздно. Он встречался с разными людьми, а когда возвращался, сразу уходил в свою комнату, чтобы перенести услышанное на бумагу.
Союз между ним и Еленой был необычен. Он считал, что сделал доброе дело, женившись на Елене, и на этом его ответственность заканчивалась. Елена сказала:
— Мэтью поступил благородно, но это не замужество, Аннора. Джона мне уже никто не заменит.
— После того, что он сделал?
— Он не знал о ребенке.
— А ему бы следовало узнать.
— О, я бы этого не перенесла. Я бы не хотела, чтобы он вернулся ко мне только из-за долга. В конце концов, если бы он хотел жениться на мне, он бы сделал это, и неважно, что бы сказали при этом другие.
Мы наняли экипаж и поехали по магазинам, покупая все необходимое для малыша, что приносило Елене большую радость. Когда мы ехали по городу и увидели Гайд-Парк, то почувствовали себя как дома.
— Елена, — сказала я. — Мы не должны чувствовать себя чужими на этой земле.
— Я рада, что я здесь, Аннора. Что бы я делала, если бы все произошло дома?
— Нашелся бы выход.
— Хорошо, что я уехала вместе с вами. А дома…
— Твоя мать помогла бы тебе.
— Я знаю, но, мне кажется, я умерла бы от стыда и мне бы оставалось сделать то, что я уже раз чуть не сделала.
— Никаких грустных воспоминаний, — перебила я. — Мне кажется, распашонка — просто прелесть. О, Елена, я так жду появления малыша!
Стояло чудесное утро. Вернувшись в отель, мы еще раз просмотрели покупки, аккуратно сложили их и заговорили о ребенке.
* * *
Дни казались длинными. Я с нетерпением ждала возвращения моих родных и жаждала услышать их рассказы об имении.
Мэтью везло сверх всяких ожиданий. Он воспользовался советом Грега и, беседуя с людьми, не говорил, что записывает их слова. За ужином он без конца рассказывал о своих последних открытиях. Его не интересовало, чем мы занимались весь день или как чувствовала себя Елена. Действительно, свою женитьбу на Елене он считал крупным событием, на мелочи же у него не хватало времени.