— Счастлива? Ну, да.
— Твой Джервис очаровательный парень.
— Да, конечно. Он вел себя так тактично, когда я ему рассказала про пруд, и заставил меня взглянуть на это другими глазами. С тех пор я уже не мучаюсь, как раньше.
— Это хорошо, разумно. А Джастин Картрайт? Кто он такой?
— Ну, у них с Морвенной был очень романтичный брак. Она убежала вместе с ним в Гретна-Грин, и нам пришлось поволноваться, но все закончилось благополучно. Ты знаешь, Бен, я за нее беспокоюсь, ведь у нее будет ребенок.
— Боже милосердный! Когда?
— Думаю, месяца через три.
— У нас есть повивальная бабка — это хозяйка лавки.
— Я знаю, мы уже познакомились с ней. Она знает свое дело?
— Думаю, что да. Как жаль, что миссис Картрайт приехала сюда. Лучше бы ей рожать ребенка дома и уж потом, возможно, приезжать сюда.
— Морвенна не хотела этого. Она узнала о том, что у нее будет ребенок еще до отъезда, но никому ничего не сказала, потому что боялась расстроить близких. Морвенна такая — у нее совершенно нет эгоизма.
— Ну что ж, думаю, миссис Боулз вполне справится. Здесь родилась Лиззи Морли, да и другие рожали. С Лиззи вообще дело обстояло рискованно.
Старый Морли на родине был фермером и, услышав о том, что здесь сколько угодно дешевой земли, решил попытать счастья. Для него это стало навязчивой идеей: он всю жизнь мечтал иметь собственную землю.
Морли все распродали и приехали сюда. С Элис они были женаты уже несколько лет, но детей у них не было. К тому времени ей было около сорока, и она думала, что уже никогда не родит. Элис не очень рвалась ехать, она была домоседкой, но она хотела быть там же, где и муж, чтобы и в этой стране создать для него родной дом.
Не знаю, что уж тут повлияло: австралийский воздух, полная смена обстановки, кто знает. В общем, Морли устроились, купив на свои сбережения клочок земли. Все, казалось, шло хорошо, а потом вдруг Элис собралась рожать.
— Морли, должно быть, обрадовались этому.
— Они и обрадовались, именно этого они и желали, но, как я тебе сказал, Элис была уже немолода. Но она справилась, и, когда родилась Лиззи, все радовались. Однако… Мне рассказали обо всем, когда я приехал сюда, здесь ничего нельзя удержать втайне. Вероятно, Элис упала, когда вынашивала ребенка, и Лиззи выросла не такой, как другие девушки. Ты хочешь сказать, что она — инвалид?
— О нет, не инвалид. Дело в том, что она немножко простовата, есть в ней какая-то наивность, как будто она так и осталась ребенком. Она милая девушка, люди любят ее, она добрая и мягкая, но ведет себя по-детски. Вообще это печальная история. Когда Лиззи исполнилось чуть больше десяти, Элис тяжело заболела и пролежала несколько месяцев. У Элис была серьезная опухоль, поэтому смерть была очень болезненная. У бедняги Джеймса было разбито сердце, и все свои чувства он обратил на Лиззи. К тому времени он был уже вполне зажиточным человеком. Он непрерывно трудился, и это стало давать плоды, а Лиззи хорошо вела домашнее хозяйство, правда, была несколько медлительной. Морли выписал из Англии гувернантку, чтобы научить девочку читать и писать. Гувернантка сказала, что девочка очень милая, но выучить ее удастся немногому. Лиззи умеет шить, управляется с садом и прекрасно ухаживает за отцом. Если относиться к Лиззи хорошо, она ответит тебе настоящей любовью.
— Похоже, она очень милый человек. Мне хочется поскорее познакомиться с ней.
— Я уже договорился. А может быть, прямо сейчас? Почему бы не заглянуть к ним на обратном пути?
— Я не против, Бен.
— Я бы не прочь задержаться здесь подольше, поговорить с тобой еще…
Взглянув на меня, он улыбнулся, и некоторое время мы молчали. Я ощутила некоторое беспокойство: слишком уж часто я думала о Бене. Я встала и сказала:
— Да, мне действительно хочется познакомиться с Лиззи и ее отцом. Так что, если мы собираемся сделать это сегодня, то пора отправляться.
Я подошла к Фокси и села в седло. Ехали мы молча, поскольку Бен тоже о чем-то размышлял.
Дом Морли был довольно большим. Он был построен в псевдоготическом стиле, столь модном у нас на родине, и производил впечатление солидности. Дом был окружен садами и огородами, за которыми хорошо ухаживали, а когда мы подъехали ближе, я заметила девушку с корзиной в руке. Она обрывала с кустов увядшие цветы.
— Это Лиззи! — воскликнул Бен. — Лиззи, иди познакомься с миссис Мэндвилл.
Лиззи вскрикнула от удовольствия и бросилась к нам. Несколько увядших цветочных бутонов выпало из корзины. Она остановилась и стала задумчиво разглядывать их, как бы не решаясь, что предпринять — то ли поднимать бутоны, то ли направиться к нам.
— Ты можешь собрать их позже, — сказал Бен. — Подойди и познакомься с нашим новым другом.
Лиззи кивнула, похоже, довольная тем, что ее проблема решена, и, улыбаясь, подошла к нам.
У нее было детское лицо — совсем без морщинок, с большими наивными голубыми глазами, а прямые светлые волосы заплетены в косу и уложены вокруг головы. Бен пожал ей руку, а она в ответ радостно улыбнулась. Видимо, она была рада встрече с ним.
— Миссис Мэндвилл, Анжелет, — сказал он.
— Анжелет, — повторила она вслед за ним.
— Анжелет, это Лиззи, о которой я тебе рассказывал.
Я пожала ей руку, и она тоже улыбнулась мне чудесной невинной улыбкой.
— А отец дома, Лиззи? — спросила Бен. Она кивнула.
— Наверное, мы можем пойти поговорить с ним. А вот и миссис Уайлдер.
Миссис Уайлдер, женщина лет сорока со строгим лицом, вышла из дома и направилась к нам.
— Добрый день, миссис Уайлдер, — сказал Бен. — Это миссис Мэндвилл. Я уже рассказывал вам и мистеру Морли о вновь прибывших, вы помните?
— Конечно, мистер Лэнсдон, — сказала женщина. — Приветствую вас в «Золотом ручье», миссис Мэндвилл. Мистер Морли будет рад видеть вас, входите.
До сих пор я ничего не слышала о миссис Уайлдер, но, судя по тому, как она подошла к Лиззи и взяла ее за руку, она была здесь кем-то вроде домоправительницы или компаньонки Лиззи.
Нас провели в холл. Он весь был увешан картинками, изображавшими лошадей. Тут же стоял тяжелый дубовый комод, над которым висело зеркало в бронзовой раме. Миссис Уайлдер постучала в дверь:
— К вам гости, мистер Морли.
Мистер Лэнсдон привел миссис Мэндвилл.
— Проходите, — послышался голос.
Мы прошли в комнату с тяжеловесной мебелью. На каминной полке, уставленной безделушками, стоял снимок женщины, одетой в темное платье с узким корсажем и широкой юбкой. Ее волосы слегка опускались на виски и были уложены в узел на затылке. Я заметила легкое сходство между ней и Лиззи и предположила, что это Элис Морли.