Калиостро, раскуривая трубку, спросил:
— Вы имеете в виду завтрашнюю встречу в парке Монбель?
— Да.
Калиостро пожал плечами.
— Но ведь к тому моменту, когда встреча состоится, в парке будет совсем темно. Мне кажется, что эта ваша Мари-Николь, даже ничего не зная о привычках королевы, вполне может сойти за нее. Разве обязательно знать, как она ходит, поворачивается и прочее?
Графиня де ла Мотт недовольно поморщилась.
— А я думаю, что это просто необходимо, — сухо произнесла она. — Не забывайте о том, что наш подопечный — великий капеллан Франции, и бывает при дворе едва ли не каждый день. Он, между прочим, еще и влюблен в ее величество, а это означает только одно — ему хорошо знакомы и ее походка, и ее жесты, и ее голос.
Калиостро засопел носом.
— На счет голоса вы, графиня, конечно, правы. Мало вероятно, чтобы кардинал де Роан не смог отличить голоса своей возлюбленной от голоса мадам Легюэ. И тут не имеет значения — состоится их встреча при солнечном свете или в кромешной тьме. Что вы думаете с этим делать?
Графиня де ла Мотт усмехнулась.
— С этим-то как раз все просто. Во-первых, она должна говорить как можно меньше, а во — вторых, как можно тише. Согласитесь, что шепот двух совершенно разных людей бывает неотличим друг от друга. Только это может спасти нас от разоблачения. А жестам и походке я надеюсь обучить мадам Легюэ сегодня. Кстати, — она повернулась к мужу, — кажется, мадам Легюэ в прошлом была неплохой актрисой?
Без особой охоты граф де ла Мотт согласился.
— Да, но это было давно.
— Ничего страшного, — успокоила его графиня. — Я надеюсь, что талант сохранился. Нужно лишь кое-что вспомнить.
Калиостро, с улыбкой наблюдавший за легкой перебранкой супругов, решил вмешаться в разговор, чтобы разрядить обстановку.
— Между прочим, я был у кардинала де Роана уже после того, как он получил известие о предстоящей встрече.
Графиня де ла Мотт на некоторое время забыла о Мари-Николь Легюэ и обратила все свое внимание на итальянца.
— В этом была какая-то необходимость? — спросила она.
Калиостро рассмеялся.
— Все объясняется очень просто. Кардинал внимательно посмотрел на себя в зеркало и пришел в ужас. Он тут же решил, что, увидев его вблизи, королева мгновенно позабудет о всех чувствах, которые якобы питает к нему.
Граф де ла Мотт хихикнул.
— Ему нечего бояться. Мари-Николь часто приходилось иметь дело с такими старцами. Между прочим, они куда похотливее, чем многие молодые господа.
Графиня вновь обратила внимание на супруга.
— А к какой категории ты относишь себя? — язвительно спросила она.
Граф де ла Мотт снова обиженно надул губы и отвернулся.
— Ну ладно, ладно, — примирительно сказала графиня, — не обижайтесь, мой дорогой супруг. Что было, то было. Я ведь не сомневаюсь в том, что ваш роман с Мари-Николь закончился. Впрочем… какое это имеет значение.
Последние слова госпожи де да Мотт переполнили чашу терпения графа, и он, громко отодвинув стул, встал из-за стола и покинул обеденную комнату.
Графиня проводила его громким смехом. Слуги уже давно исчезли, и Калиостро остался наедине с госпожой де ла Мотт. Демонстрируя охватившую его любовную лихорадку, он тут же бросился целовать руки графини.
— Александр, прекратите, — недовольно сказала она, убирая ладони.
Калиостро беспрекословно подчинился. Повернувшись на свое место, он снова принялся набивать табаком трубку, раскуривая ее горящим пальцем.
Графиня де ла Мотт снова поморщилась.
— Александр, ну что вы делаете? Вы же не на приеме в салоне госпожи де Сегюр. И вам не нужно поражать мое воображение этими дурацкими трюками.
Палец мгновенно погас. Но Калиостро уже раскурил трубку и, откинувшись на спинку стула, стал выпускать в воздух кольца.
— Вы начали говорить о кардинале де Роане…
Калиостро неопределенно пожал плечами.
— Но вы же не хотели слушать.
— Рассказывайте, — властно сказала графиня. — Итак, этот влюбленный старец посмотрелся на себя в зеркало и испугался предстоящей встречи?
— Да. Испугался настолько, что прислал за мной в гостиницу карету, которая отвезла меня на Вьей-дю-Тампль. Кардинал спрашивал у меня совета — что ему делать и не совершил ли он ошибки, согласившись на свидание.
Графиня насмешливо посмотрела на Калиостро.
— И вы, конечно, убедили его в том, что дела кардинала идут как нельзя лучше и что от свидания нельзя отказываться ни в коем случае. Интересно, какие доводы вы приводили в подтверждение этих слов? Благоприятствующее кардиналу расположение небесных светил или тесный контакт с астральным телом ее величества?
На сей раз улыбка на лице Калиостро получилась какой-то натянутой и неестественной.
— Вы же все знаете, моя дорогая, Женевьева, — развел он руками, — значит, нет смысла останавливаться на столь очевидном вопросе. Да, я убедил кардинала в том, что он непременно должен встретиться с королевой. Для этого даже не надо было прибегать к помощи небесных светил. Я не знаю, известно ли вам или нет, но в недалеком будущем его высокопреосвященству предстоит отправиться в Рим, к святому престолу. Так что, в любом случае, он еще долго не увидит королеву. Но я сказал ему и кое-что еще. И кардинал, к нашему великому сожалению, едва не разгадал наш с вами замысел.
Графиня замерла.
— Вы проболтались?
Калиостро задумчиво пыхтел трубкой.
— Разумеется, нет. Кардинал просто вспомнил, что вы говорили ему то же самое.
— Имеется в виду дорогой подарок?
— Да. Слава богу, кардиналу не хватило проницательности, чтобы свести факты воедино и сделать выводы. Мне удалось направить его мысли в другую, нужную нам сторону. Я объяснил ему, что так повелевают знамения.
Графиня де ла Мотт рассмеялась.
— Мои дорогой Александр, вы разговариваете, как римский Авгур. Надеюсь, вы не разрубали цыпленка и не изучали его внутренности для того, чтобы выяснить, какое будущее ожидает его высокопреосвященство.
Калиостро ухмыльнулся.
— Иногда вы бываете очень желчны, моя дорогая, — парировал он. — Очевидно, это объясняется недостатком в крови кое-каких веществ.
Графиня побледнела.
— Замолчите. Даже вы, человек, которому я верила, стали изменять мне. Чем, в таком случае, вы лучше моего безмозглого и похотливого супруга? Но он хотя бы не скрывает своих пороков. А вы все время пытаетесь выглядеть лучше, чем есть на самом деле.