— Я имею в виду твое собственное замужество. Ты избегаешь всякой мысли об этом.
— О нет, дядя, просто я еще слишком молода и нет необходимости торопиться.
— Дитя мое, как ты сама сказала, тебе двадцать лет. Это вполне зрелый возраст. Ты готова к замужеству. У монарха есть обязанности по отношению к государству. Ты должна дать стране наследников. Ты же понимаешь, что твой дядя герцог Кумберленд, король ганноверский, только и ждет, чтобы подобраться к короне.
— Он всегда был пугалом. Маленькой я его боялась. Он представлялся мне одноглазым чудовищем вроде циклопа.
— Ты была недалека от истины. Он и теперь, как и прежде, ждет случая.
— Я не собираюсь умирать, дядя. Я намного его моложе.
— Не нужно говорить о смерти, милое дитя. Будь рассудительна… подумай о будущем… о том, чего от тебя ожидают. Тебе доставил удовольствие визит кобургских кузенов?
— О да. С ними было так весело. Александр был очень мил.
— Я помню, как ты обрадовалась встрече с Альбертом и Эрнстом.
— Да, это было давно, но я помню.
— Я имею от Штокмара прекрасные отзывы об Альберте. Он пишет, что таких молодых людей один на миллион.
— Штокмар не сказал бы так, не будь он в этом убежден.
— Разумеется. У меня большие надежды на Альберта.
— Я знаю.
— Ты и он… мои племянница и племянник… мои дети. Ты помнишь, когда я был вдовцом, оплакивая Шарлотту и наше дитя, ты и Альберт были моим утешением. Составляя планы для вас, думая о том, как сделать вас обоих счастливыми…
— Я помню, дядя. Вы были так добры ко мне… и к Альберту.
— Мое самое большое желание, чтобы вы всегда были вместе.
— Да, дядя. Я знаю.
— Я думаю, я был бы вполне счастлив, если бы вы поженились.
— Это может случиться… со временем.
— Я не уверен, что Альберт готов ждать… столь неопределенное время. Я думаю, что ты должна решать быстрее. Нельзя подвергать Альберта унижению.
— Я нисколько не хочу его унизить. Но брак — дело серьезное. Надо все обдумать.
— Ты должна все обдумать. Так, как ты живешь сейчас, это неразумно. Я знаю, конечно, что ты с матерью не в лучших отношениях, и это меня огорчает… глубоко огорчает. У вас у каждой свой двор. И еще эта неблаговидная история с девушкой, которая умерла.
— Да, но мы избавились от Конроя.
— Я слышал об этом. Все это очень неприятно. Но есть еще один вопрос. Ты очень дружна со своим премьер-министром.
— Мой премьер-министр — замечательный человек.
— Я в этом не сомневаюсь. Но следует ли ему быть в таких… отношениях с королевой?
— Он мой друг, так же как и советник.
— Дитя мое, ты так честна, так чиста, так благородна, что не допускаешь и мысли, что другие люди далеко не такие. Королевское достоинство не допускает… скандала. Тогда ему конец. Ввиду всего этого… ты должна подумать о замужестве.
— Я об этом думала и решила, что это дело будущего.
— Нет. Тебе следует поскорее выйти замуж. Тебе нужен хороший, трезвомыслящий спутник, который помогал бы тебе, разделил бы бремя, легшее на твои юные плечи. Альберт и Эрнст посетят тебя. Я думаю, когда ты вновь увидишь этого необычайно талантливого молодого человека, ты со мной согласишься. Я не могла видеть дядю Леопольда в таком волнении и сказала:
— Я надеюсь, дядя, я правда надеюсь.
Когда они с тетей Луизой собрались уезжать, я почувствовала прежнюю грусть при мысли о разлуке и совершенно искренне сказала им, что буду по ним скучать. Их визит был слишком кратким. Прощаясь, дядя Леопольд вновь заверил меня в своей любви. — Я хочу увидеть тебя счастливой, дитя мое, прежде чем я умру.
— Но я счастлива, дядя. Если бы нам только не допустить тори к власти и если забудутся все эти ужасные события, я могу быть вполне счастливой.
— Я хочу, чтобы ты исполнила свое назначение. Я хочу, чтобы тебя уважали. Я хочу, чтобы ты выполнила свой долг перед страной. Все это означало, что он хотел, чтобы я вышла за Альберта.
И в этот печальный и нежный час расставания я подумала: «О, дядя, я постараюсь полюбить его». Мы снова обнялись и расстались. Я вернулась к себе в комнату и наблюдала из окна за их отъездом.
И вот настал этот памятный день в октябре — точнее, десятое октября. Когда я проснулась, я застала у своей постели Лецен.
— Доброе утро, Дэйзи, — сказала я. — Меня что-то подташнивает.
— Это вчерашняя свинина, — сказала Лецен, — к тому же, я хотела бы заметить — вы переедаете за ужином.
— Вы выражаетесь как мама. Скоро вы скажете, что когда я смеюсь, то показываю десны.
— Вас очень тошнит?
— Нет, слегка. Все пройдет после прогулки в парке.
— И еще кое-что. Прошлой ночью разбили несколько окон. Похоже на то, что кто-то бросал камни.
— Как ужасно!
— Вы собираетесь встать?
— Да, конечно.
После завтрака я ожидала лорда Мельбурна, но он прислал сказать, что тоже нездоров. Скорее всего его плохое самочувствие вызвано той же самой вчерашней свининой, подумала я.
Чуть позже я отправилась в парк. Гуляя, я думала о дяде Леопольде и о том, что он говорил. И чем больше я об этом думала, тем больше укреплялась во мнении, что не поддамся на уговоры. Мои размышления прервал подбежавший слуга.
— В чем дело? — спросила я и увидела у него в руках письмо.
— Ваше величество, — произнес он, задыхаясь, — мне было поручено доставить это вам немедленно. — Письмо было от дяди Леопольда. Я распечатала его и прочла: «Ваши кузены, Альберт и Эрнст, прибывают…» Я не могла поверить! Это же сегодня! С сильно бьющимся сердцем я вернулась во дворец.
Узнав, лорд Мельбурн с иронией заметил, что столь поздно полученное известие не могло обрадовать людей, переевших вчера свинины. Но, тем не менее, мы должны забыть о неудобствах, возникших в наших организмах, и приготовиться к прибытию высоких гостей.
— Они очень устанут в дороге, — уже серьезно продолжал лорд Эм. — В Ла-Манше шторм. Я не завидую им.
Приготовления были закончены. Я оделась и с нетерпением ожидала приезда кузенов. Услышав шум колес во дворе, я вышла на площадку встретить их. И вот они идут ко мне. Когда я взглянула на Альберта, сердце у меня дрогнуло, и я тут же поняла, что к прежней жизни возврата не будет.
Они приближались, мой взгляд был устремлен только на Альберта. Он был высокий и очень бледный. Лорд Мельбурн был прав, море было бурным, и, как я узнала позже, Альберт страдал морской болезнью. Он был в темном дорожном костюме, еще более подчеркивавшем его бледность и голубизну глаз. Прекрасной формы нос, очень красивый рот, небольшие усики и едва заметные бакенбарды. Как он был хорош! Широкие плечи и тонкая талия. Волосы такого же цвета, как и мои. Он остановился передо мной, и ликование овладело мной. Вот что значит влюбиться, внезапно подумала я. Какая радость… узнавание Альберта!