Она была счастлива, и мы все радовались за нее.
— Вы полюбите Джеймса, — говорила Дорабелла. — Он нравится всем. Он самый прекрасный человек в мире. Да не смотри ты так на меня, Виолетта. Все будет нормально. Я уже опытная и знаю, что такое любовь. Перестань волноваться.
— Но ведь ты так мало знакома с ним… — сказала мама.
— Сто лет! — воскликнула Дорабелла. — И хочу, чтобы Тристан полюбил его.
— Это очень важно, — торжественно произнесла мама.
— Это надо отпраздновать! Папочка, почему бы тебе не предложить нам шампанского? — обратилась Дорабелла к отцу.
— Надеюсь, что еще осталось несколько бутылок, — ответил он. — Да, за это надо выпить. Надеюсь, ты будешь счастлива, моя дорогая.
— А я уверена в этом, — твердо заявила Дорабелла.
Я уже знала, что мама обязательно придет ко мне перед сном. Такое обычно бывало, когда она начинала волноваться за Дорабеллу.
— И что ты думаешь? — спросила она.
— Мама, ты же знаешь, когда речь идет о Дорабелле, ничего нельзя предугадать.
— Ты подразумеваешь Дермота?
— Конечно. Она быстро загорается, а во время войны люди могут совершать необдуманные поступки.
— Дорабелла способна совершать такие поступки в любое время.
Я рассмеялась и кивнула головой.
— Этот молодой человек… — начала мама.
— У него очень важная работа, как мы выяснили, когда похитили Тристана. Он очень обаятельный, и Дорабелла влюблена в него уже довольно давно.
— И он будет хорошим мужем?
— Должен, если предложил руку и сердце.
— Мы с отцом немного волнуемся за нее после того, что случилось… ну, это бегство во Францию… и все, что она натворила. — Ее это кое-чему научило. Она чуть не потеряла Тристана, зато с тех пор очень привязана к нему. И сейчас она счастлива.
Внезапно открылась дверь и вошла Дорабелла.
— Я подслушала ваши разговорчики, — сказала она. — И могу сказать, что сейчас так счастлива, как никогда не была. Я обожаю Джеймса, он обожает меня. Так что прекращайте накликать беду, словно ведьмы, а лучше порадуйтесь вместе со мной.
И мы не могли не радоваться. В этот раз все должно быть хорошо. И мы решили, что, если Дорабелла счастлива, пусть будет так, как есть.
На следующие выходные в Кэддингтон приехал Джеймс Брент. Мои родители видели его и прежде, и тогда уже он им понравился. Капитан Брент много ездил и многое знал. В том числе и о том, как вести хозяйство в деревне, поскольку у его семьи было имение в Вест-Райдинге в Йоркшире и до войны он иногда помогал там.
Моему отцу он явно понравился, особенно когда они обсудили некоторые проблемы военного времени. В частности, капитан Брент сказал, что планируется высадка десанта на континент, а поскольку немцы понесли большие потери и терпят поражение, он думает, что эта высадка начнется довольно скоро.
Мне показалось, что Брент будет участвовать в десанте и потому хотел закрепить свое счастье как можно раньше, прежде чем начнется великая битва. Да и не было никаких причин откладывать свадьбу.
Мои родители отбросили всякие сомнения уже к концу выходных и занялись подготовкой торжественного события, которое должно было состояться через несколько недель и пройти в очень спокойной обстановке.
Тристану Брент понравился с самого начала, и все шло хорошо.
Джеймс с Дорабеллой поженились в конце апреля. Я вспоминала Джоуэна и не могла сдержать позывов зависти, глядя на эту счастливую пару.
После венчания состоялся небольшой прием в отеле в Кенсингтоне, и на него я пригласила моих подруг из министерства. Мама очень хотела познакомиться с ними, так как она многое слышала о них от меня. Флоретт пришла в чрезмерно ярком платье, словно уже стала «звездой», Пегги походила на печального щенка, который просится домой, ну а Мэриан была сама элегантность, и на нее большое впечатление произвело общение с сэром Робертом и леди Денвер.
Впоследствии мама сказала мне:
— Они великолепны. Точно такие, как ты рассказывала. Мне было приятно увидеть их.
Сияющая от счастья Дорабелла и ее очаровательный муж решили провести медовый месяц в Торквае.
У Ричарда было два дня отпуска. При встрече он был необычайно возбужден. Оказалось, что у его друга была небольшая служебная квартира недалеко от Виктории, и он предложил Ричарду пользоваться ею, когда сам будет в отъезде. А поскольку сейчас друг уехал на север Англии, Ричард мог останавливаться там во время своих отпусков.
— Конечно, я могу поехать домой, но не хочу лишний раз обременять Мэри Грейс. У нее и так много хлопот по дому.
— Она всегда рада тебя видеть… да и мама тоже.
— Бывают времена в жизни, когда хочется остаться одному. Это маленькая уютная квартира, и до нее легче добраться, чем до Кенсингтона. В любом случае, я приняла предложение. И мне хотелось, чтобы ты увидела эту квартирку.
Я согласилась.
Действительно, это была хорошая уютная квартира: гостиная, спальня, маленькая кладовка и кухня, которая находилась на верхнем этаже здания и была вся пронизана светом и воздухом.
В кухонном шкафу хранились запасы продуктов, которыми Ричард мог пользоваться.
— Конечно, потом я должен все это возместить.
Впоследствии, когда он получал однодневный отпуск, он любил бывать там вместе со мной. Я выбирала что-то из консервов, и мы вместе готовили еду. Ричард убеждал, что это гораздо удобнее, чем обедать в ресторане.
Мои подруги знали об этом и, наверное, немало обсуждали это за моей спиной. Возможно, они думали, что я собираюсь выйти замуж за Ричарда.
Они всегда что-нибудь придумывали и о чем-то мечтали. Особенно Флоретт, которая жила в воображаемом мире театральных успехов. Пегги же, зная, что у нее самой мало шансов достичь желаемого, мечтала о том, чтобы у других все сложилось удачно.
Что касается Мэриан, то, думаю, она мечтала сохранить ту тайну, которую носила в себе. А Мэри Грейс была бы счастлива, если бы я породнилась с ее семьей.
Я не придавала никакого значения тому, что они подумают, когда узнают о том, что я хожу в гости к Ричарду и готовлю для него. Кстати, с Ричардом я много говорила о Джоуэне. Он был практичен и умен и, думаю, уже давно решил, что мы не подходим друг другу, но это не причина для того, чтобы разрушать дружеские отношения.
Шла весна. В сентябре исполнялось пять лет с начала войны. Тогда, пять лет назад, говорили: «Она долго не продлится».
Ричард осторожно говорил о десанте и полагал, что он не даст немедленной победы и воевать придется не считанные недели, а возможно, и годы. У Германии еще немало сил, и немцы — грозный противник.