Мерси, однако, вскоре написал об этом матушке. Какое волнение должно было подняться в Хофбурге! Я представляю совещания между Иосифом и мамой. Самомнение Иосифа стало проявляться более, чем когда-либо, и в качестве главы семьи он считал, что его долг состоит в том, чтобы следить за благополучием в ней и сохранением» доброго имени ее членов.
Он посетил Неаполь и встретился с Каролиной; ее поведение не понравилось ему. Бедная Каролина! Что годы сделали с нею? В Неаполе она позорила своего мужа, за которого с такой неохотой вышла замуж. Иосиф сделал ей массу внушений. Каролина оправдывалась тем, что она не заводила любовника до тех пор, пока не забеременела от своего мужа. То есть до тех пор, пока не обеспечила законное наследование престола, а остальное не имеет значения. Мария Амалия вела скандальную жизнь в Парме с момента своего приезда туда. И вот я во Франции поражаю весь мир легкомыслием и расточительностью, однако, по крайней мере, остаюсь верной мужу, хотя, если верить слухам, меня можно обвинить во всех смертных грехах.
Теперь дошла очередь и до моего дома. Блестящая и привлекательная артистка может «похитить любовь моего мужа и будет вечно благодарна злейшему врагу матушки, который поднимет ее до такого высокого положения. Необходимо принять действенные меры. Это нужно было сделать давно.
Мой брат Иосиф собирался приехать в Версаль, чтобы разобраться в положении дел и подумать, что можно предпринять.
Говоря по правде, я очень боюсь за твое счастье, поскольку полагаю, что так долго это больше не может продолжаться…Перемены могут быть жестокими и, возможно, по твоей собственной вине.
Император Иосиф — Марии Антуанетте
Моя семейная жизнь приняла надлежащую форму. Вчера попытка была повторена, и она оказалась даже более успешной, чем в первый раз… Я не думаю, что уже забеременела, но надеюсь, что это случится в любой момент.
Мария Антуанетта — Марии Терезе
…Надеюсь, что следующий год не пройдет без того, чтобы я не подарил Вам племянника или племянницу… Именно Вам мы обязаны этим счастьем.
Людовик XVI — императору Иосифу
До меня дошли новости, что мой брат прибыл в Париж и остановился в австрийском посольстве, где его принимает Мерси. Я хотела бы знать, что Мерси говорит обо мне моему брату в данный момент. Едва ли что-нибудь лестное. Я вспомнила обо всех наставлениях, полученных из Вены. Ничего не скрывалось от моего брата, императора Австрии, правящего вместе с матушкой.
Последний раз я видела его, когда прощалась со своим домом и он на первом этапе поездки в Париж сопровождал меня. Я вспомнила, как зевала, слушая его рассуждения о моем блестящем будущем, о том, как много лошадей подготовлено для моей поездки. Тогда мне было не жалко распрощаться с Иосифом, но сейчас я была очень рада увидеть члена своей семьи.
Иосиф дал указание не устраивать никакой суматохи, никаких церемоний в связи с его приездом. Он даже совершал поездку не как император Австрии, а как граф Фалькенштейн, и прибыл в посольство под сильным дождем в открытой карете. Конечно, в этом не было необходимости. Он мог прибыть и с государственным визитом.
Я догадывалась, что он будет читать мне нравоучения по поводу моей экстравагантности, — это было именно то, о чем он особенно сожалел, так как сам вел спартанский образ жизни. Он всегда стремился быть правителем, чьи первые помыслы посвящались улучшению жизни народа, и часто совершал поездки инкогнито, тайно творя добро, но злые языки говорили, что он всегда любил, чтобы его узнавали в самый разгар приключений. Тогда он мог патетически заявить:» Да, я император «.
Я отказывалась верить в это — мало ли злопыхательских сплетен, но в конце визита Иосифа я уже не была так уверена в обратном.
Сегодня, подумала я, будет важный день.
Я находилась в своей туалетной комнате. Мои волосы свободно спадали на плечи, так как монсеньер Леонар еще трясся по дороге из Парижа в Версаль, когда я услышала звук копыт во дворе. Была половина десятого, и я не обратила на это внимания, поэтому крайне удивилась, узнав, что прибыл аббат Вермон и с ним посетитель, который хочет видеть меня. Этот посетитель не стал ждать, чтобы о нем объявили, и без церемоний зашел в комнату.
— Ты… — вскричала я. — Это и вправду ты, Иосиф!
Я почувствовала себя ребенком, словно перенеслась в Шенбрунн. Я подбежала к нему и обняла, Иосиф также был растроган, и когда он заключал меня в объятия, в его глазах стояли слезы.
— Моя маленькая сестренка… Моя красивая маленькая сестра!
— Иосиф, как я рада видеть тебя! Это было так давно… Я так много думала о тебе и о нашей дорогой мамочке, о доме…
Я бессвязно заговорила на немецком, неосознанно перейдя на родной язык.
Иосиф сказал, что рад меня видеть, и совсем не напоминал строгого брата, который отчитывал меня за проделки в Вене. Мы, немцы, сентиментальные люди. Живя так долго среди французов, я совсем забыла об этом.
Мы продолжали болтать. А как дорогая мамочка? А что с парками Шенбрунна? Так ли играют фонтаны, как раньше? Что с нашим маленьким театром в Хофбурге, где мы обычно ставили пьесы? Как слуги? Что с моими собаками, которых я оставила?..
Мы смеялись и плакали, и Иосиф сказал, что я выросла красавицей. Я была миленьким маленьким созданием, когда уезжала, теперь я стала красивой женщиной. Если бы он смог встретить такую же красивую женщину, как я, то снова бы женился.
В общем, наше свидание было волнующим. Прошел целый час или около того, прежде чем он приступил к неприятной задаче, которая привела его во Францию. Конечно, она заключалась в том, чтобы прочитать мне нравоучения, покритиковать меня и научить, как исправить глупости.
Когда моя почти истерическая радость прошла, я взглянула на него более спокойно и, должна признать, несколько критически. Едва ли его можно было считать привлекательным. Он был одет подчеркнуто просто. Цвет его костюма был известен при дворе как красновато-коричневый, поскольку Роза Бертен сшила мне платье такого же оттенка, но только из шелка, и король, увидев его, вскричал, что это цвет блохи. С того момента красновато-коричневый цвет стал модным. Но он едва ли подходил моему брату. Мне не нравились его ботинки, придававшие ему облик простолюдина. А его прическа определенно не подходила императору. Он ссутулился и значительно постарел с того времени, когда я видела его последний раз.
— Ты думаешь о том, что я не похожу на императора Австрии. Признайся.
— Ты выглядишь как мой брат Иосиф, и этого достаточно.
— А, они научили тебя говорить модные комплименты, но я прямой человек и люблю откровенность. Теперь давай побудем совершенно одни — я хочу поговорить с тобой.
— Не проводить ли тебя к королю, который очень хочет встретиться с тобой?
— Все в свое время, — сказал Иосиф. — Во-первых, я хотел бы услышать из твоих собственных уст, есть ли в слухах правда. Ты должна быть откровенна со мной, поскольку именно из-за этого я в Версале, по этому и по другим вопросам. И я должен знать правду — всю, без утайки.