«Я рада, что мне больше нет необходимости считать вас заслуживающим порицания. И все же пока невозможно предоставить вам аудиенцию, о которой вы просите, но при первой же возможности я дам вам знать. Тем временем, пожалуйста, ведите себя благоразумно».
Это письмо, подписанное «Мария Антуанетта Французская», оказало желаемое влияние на кардинала. Он был переполнен радостью, готов был осыпать приятными подарками женщину, которая помогла ему добиться таких успехов в установлении связи со мной. Он не сомневался в достоверности ответа, и этот факт показывает, что он был самым большим дураком во Франции. Но на самом деле он им не был. Калиостро заглядывал в его будущее и посоветовал ему следовать тем планам, которые лежат у него на сердце. Я часто задавала себе вопрос, какова же роль этого колдуна в данной тайне.
Жанна знала, что может поддерживать веру кардинала в то, что именно я пишу ему, но на всех приемах, на которых он присутствовал, я отказывалась смотреть в его сторону. В течение какого-то времени подобное обстоятельство можно было объяснить, но это не могло долго продолжаться.
Жанна никогда не терялась и разработала грандиозный план вместе со своим мужем — самозванным графом де Ламот-Валуа — и со своим любовником Рето де Вийетом. Они испытывали недостаток в денежных средствах, но Жанна видела способ обогащения. Кардинал располагал огромными средствами, он мог испытывать временные затруднения, но его состояние было громадным. Он подходил на роль дойной коровы, которую можно было бы выдаивать нежными, умными руками. Хотя следовало все тщательно рассчитать. Кардинала надо было непосредственно представить королеве, королева должна была продемонстрировать свое расположение к нему. Я могу представить себе этих двух лиц, бывших гораздо глупее ее, которые вопрошали: «Как?»И ее хладнокровный ответ: «Мы должны найти кого-либо, кто смог бы сыграть роль королевы».
Должно быть, они с изумлением посмотрели на нее, но она была мозговым центром этого заговора. Разве ее план до сих пор не сработал так, как она им говорила? Они должны были предоставить все на ее усмотрение. Сейчас им требовалась молодая женщина, которая была бы достаточно похожей на меня, чтобы сойти за королеву. Каждый знал, как я выгляжу. В художественных галереях висели мои портреты. Им требовалось найти кого-либо с моим цветом лица. А остальному ее могли научить.
Жанна была волевой женщиной, а мужчины были ее рабами.
Так называемый граф де Ламот нашел Марию-Николь Леке, известную позднее как баронесса д'Олива. Девушка была молодой, примерно на шесть лет моложе меня, с волосами, по цвету похожими на мои, с голубыми глазами и большой грудью. В своем кругу она была известна под именем «маленькой королевы» из-за сходства со мной, на которое часто обращали внимание. Она работала модисткой, но кроме шитья шляпок занималась и другими делами, скорее больше как любительница, а не профессионалка; в то время у нее был покровитель Жан-Батист Туссен. Она была, по-видимому, мягким созданием. Будучи сиротой, она устроилась нянькой только за еду. Но убежала, поскольку с ней плохо обращались. У нее было много любовников, необязательно таких, которые ей платили, она была покладистой девушкой, щедрой со своими избранниками.
Граф де Ламот встретил ее у Королевского дворца, где прогуливались или сидели веселые молодые люди, желающие познакомиться друг с другом. Он был поражен ее сходством со мной и привел ее домой.
Жанна сразу же увидела это сходство и именно она переменила имя девушки на баронессу д'Олива — ближайшую анаграмму Валуа. Вскоре она сказала этой девушке, что королева была бы благодарна, если бы та оказала небольшую услугу ей.
Бедная простая девушка была так ошеломлена, что ни в чем не сомневалась. Жанна правильно оценила ситуацию, распознав в ней глупое и невинное создание, не способное ни на что, кроме как после хорошей репетиции произнести одну фразу; но этого при ее внешности было бы достаточно, поскольку сама Жанна намеревалась присутствовать там для руководства всей операцией и могла бы быстро вмешаться, если бы что-либо пошло не по плану.
Жанна де Ламот, должно быть, была одной из самых отчаянных женщин в мире. Кто еще смог бы разработать подобный план? Другие могли бы действовать более гнусно, но не с таким авантюризмом. Видимо, она была уверена в своих способностях добиться успеха. Она все подготовила для этой девушки. Ее волосы были напудрены и причесаны достаточно высоко, хотя и не так тщательно, как у меня. Она скопировала простенькое платье, в котором Виже де Брюн нарисовала меня — длинное белое, которое было названо женской сорочкой, оно вызвало такой переполох, когда незадолго до этого картина была выставлена в салоне. Его сшили из муслина. На платье набросили накидку из тонкой белой шерсти, а на ее голове была шляпка с очень широкими полями, чтобы скрыть ее лицо. Будучи довольно похожей на меня, эта девица в сумерках вполне могла быть принята за меня.
Розали, горничная Жанны, девушка около восемнадцати лет, черноглазая и нахальная, помогала ей одеваться, а во время этого процесса Жанна учила ее, что следовало сказать: «Вы можете надеяться, что прошлое будет забыто». Бедная девушка не имела представления, что это означает. Она должна была тренироваться, чтобы в ее речи не был слышен акцент парижских улиц, и в то же время эту фразу следовало произнести с легким иностранным акцентом, делая при этом грациозный жест руками.
Я могу представить это бедное дитя в руках таких людей, особенно Жанны, возбужденную тем, что ей предстояло сыграть роль королевы, о которой ей часто говорили, что она на нее очень похожа. Надо учесть, что ей за это еще и платили. Жанна намекнула, что она не только будет вознаграждена ею и графом, но что даже сама королева, без сомнения, пожелает продемонстрировать свою благодарность. Зачем ей спрашивать о том, что все это значит? Ей не дали никакого объяснения, а если бы и дали, то она могла бы все что угодно принять за чистую монету. Ее роль сводилась к слепому следованию указаниям, и она, вне всякого сомнения, надеялась только на то, что сможет сыграть ее удовлетворительно. В кармане ее платья из муслина было письмо, которое она должна была вынуть и передать мужчине, с которым встретится; она также должна была вручить ему розу и не забыть произнести при этом слова, которым ее научили.
Была темная ночь — ни луны, ни звезд, — идеальная для разыгрываемой сцены. В парке все было тихо, единственный звук, который можно было услышать, — шум воды, играющей в фонтанах. Графиня с мужем провели молодую девушку в муслиновом платье через террасу, мимо сосен и елей, вязов, ив и кедров в рощу Венеры.
Подошел человек, одетый в одежды, которые эта девочка легко могла принять за ливрею королевского слуги.
— Итак, вы пришли, — сказал граф, и мужчина низко поклонился. Эту роль играл Рето де Вийст.
Оливе сказали, где стоять и ждать в то время, как граф и графиня вместе с Рето исчезли среди деревьев. Бедная девочка! Она, должно быть, испытывала страх, чувствуя себя одинокой в этой роще ночью. Мне хотелось бы знать, о чем она думала в тот момент.
Но вот появился мужчина — высокий, стройный, в длинном плаще и широкополой шляпе, низко надвинутой, чтобы скрыть лицо. Это был кардинал де Роган.