Она с тоской подумала о них. Добрый лорд Боро, мягкий лорд Латимер. Они были стары, но никогда не смотрели на нее так, как сейчас смотрел король; они не вызывали у нее острого, до тошноты, отвращения. А она так мечтала снова выйти замуж — за человека, которого любила! Катарина не осмеливалась даже думать о нем сейчас — она боялась, что не удержится и крикнет королю: «Я люблю Томаса Сеймура!»
Король умел быть таким коварным, таким жестоким. И стоит ей только произнести эти слова, как не только она, но и Томас немедленно окажутся в Тауэре. Ведь женщине, которую выбрал себе в жены король, очень легко стать изменницей.
— Ты слишком скромна, — шептал король, — и не осмеливаешься принять присужденный тебе приз. Не пугайся, Кейт. Послушай, что твой господин, твой король, говорит тебе. Я уже давно распростился со своей юностью. О, юность! Знаешь ли ты, Кейт, что молодым человеком я мог проохотиться весь день напролет, загнать шесть лошадей и остаться таким же свежим, как и утром? Но потом, после этого проклятого падения, на моей ноге появились язвы... и, хотя я применял все известные в христианском мире способы лечения, ничто мне не помогло. Я был тогда королем среди людей, Кейт. И если бы Бог не избрал меня на царство, то они сами указали бы на меня и сказали: «Вот идет король!»
— Я в этом не сомневаюсь, милорд.
— Ты в этом не сомневаешься! Ты не сомневаешься! Это хорошо, Кейт. Но если бы ты знала, как сильно страдал твой суверен, то поспешила бы утешить его...
— Я не осмеливалась и предположить...
— Я даю тебе на это мое разрешение. Подумай о больной ноге короля, Кейт, и поплачь о нем.
— Плакать о вашем величестве — о славном и целиком короле?!
— Фу ты! Ты думаешь о правителе государства, а король ведь не только король, но и человек. Ты знаешь, что я был женат на вдове моего брата. Двадцать лет, Кейт, целых двадцать лет я жил в браке, который и браком-то не был. Двадцать лет я жил в грехе... с вдовой моего родного брата, хотя это был и непреднамеренный грех. Меня обманули, обвели вокруг пальца. А Англия в результате этого осталась без наследника. Ты ведь знаешь эту историю, Кейт.
— Да, я знаю о беде вашего величества.
Генрих кивнул. Вспомнив прошлое, он впал в сентиментальное настроение, в котором начинал жалеть себя. Он вытащил кружевной платок и вытер слезы, показавшиеся на глазах. Он всегда плакал, вспоминая о несправедливостях, причиненных ему его прежними женами. — Для некоторых мужчин это было бы проще простого, — сказал он. — Я был счастлив в браке. У меня была дочь. Достаточно того, что я подарил Англии будущую королеву, хотя мне было отказано в сыне. Но потом, Кейт, я понял. Моя совесть, моя недремлющая совесть сказала мне, что я больше не могу подвергать опасности Англию, продолжая жить в браке, который был незаконным. Незаконным, Кейт! Понимаешь ли ты, что это значит? Король Англии жил во грехе с вдовой своего родного брата. Так что нечего удивляться, что Бог не дал нам сына! Я боролся с собой, и моя совесть подсказала, что я должен покончить с этим браком и взять себе новую жену.
Генрих встал; казалось, он совсем позабыл о трепещущей от страха женщине, которая тоже сразу же поднялась, ибо она не могла сидеть, когда стоял король. Катарина поняла, что он рассказывает это совсем не для нее. Король перешел на крик, и кулаки его сжались.
— И я взял себе в жены чернобровую ведьму! Она околдовала меня. Она могла бы отравить мою дочь, леди Марию. Мой сын, Ричмонд, умер вскоре после того, как она положила свою подлую голову на плаху... он умирал долго и мучительно. Все это было результатом чар, которые она навела на меня. Дьявол сделал ее прекрасной. Я был пойман в ловушку, пойман с помощью колдовства. Ее надо было сжечь на костре. — Он заговорил более мягким тоном. — Но я всегда был милостив к тем, кто доставлял мне удовольствие... а она доставила мне его... разок.
В комнате наступила тишина, нарушавшаяся лишь шелестом шелковых занавесей на сквозняке. Лицо короля стало серым, и он посмотрел на них, словно заметил кого-то.
Неожиданно он обернулся и увидел, что рядом с ним стоит Катарина. Похоже, он совсем забыл о ее присутствии — на его лице мелькнуло удивление.
— Ах да, — вздохнул он. — Кейт... Кейт... Садись, Кейт.
— Ваше величество, — произнесла она, — были ужасно несчастливы в браке.
— Да! — Теперь его голос звучал мягко, и в нем снова послышалась жалость, которую он испытывал к себе. — Ужасно несчастлив. Но у меня была Джейн... бедная, нежная Джейн, которую я искрение любил. Она родила мне сына, а сама умерла. Это был самый жестокий удар из всех!
Катарина снова начала истово молиться про себя: «Боже, спаси меня. Спаси меня от этого человека. Спаси меня от короля».
Она знала о нем гораздо больше, чем он думал. В своем поместье она слыхала, как он воспринял несть о смерти Джейн Сеймур. Он без всяких околичностей заявил своим министрам, что смерть жены его совсем не трогает, ибо он счастлив, что наконец-то получил долгожданного сына.
— Если бы Джейн была жива! — продолжал между тем король. — Ах, если бы Джейн была жива! — Он повернулся к Катарине, и она почувствовала, что его горячая рука гладит ее по бедру.
Ей хотелось попросить его убрать руку, но она не осмелилась.
— Ты холодна, Кейт, — произнес король. — Ты дрожишь. Это все из-за этого разговора о моих бедах. Иногда я думаю, что все мои несчастья в семейной жизни — это плата за славное царствование. И если это так, Кейт, то я не должен роптать на судьбу. Королю порой необходимо бывает забыть, что он человек. В отличие от простого жителя король — раб своей страны. Ты знаешь, что было после смерти Джейн? — Да, ваше величество.
— Но я еще не так стар и могу насладиться семейной жизнью с новой женой, Кейт.
— Я верю, что ваше величество ждет впереди много лет счастья, и молюсь об этом.
— Хорошо сказано. Придвинься поближе, Кейт. Она заколебалась, но ему уже надоела ее неприступность.
— Быстрее! Вот так! — Он стоял рядом с Кейт, нависая над ней. Она чувствовала его горячее, несвежее дыхание на своей щеке. — Я тебе нравлюсь, Кейт?
Она не знала, как избавиться от него. Она упала на колени.
— Я самая послушная из ваших подданных, сир.
— Да, да, да, — раздраженно проговорил король. — Но хватит стоять на коленях. Вставай. Пора забыть о своей девичьей скромности. Ты уже дважды была замужем. И прекрати строить из себя недотрогу — тебе это совсем не идет.
— Ваше предложение ошеломило меня, — сказала Кейт, поднимаясь.
— Давно пора прийти в себя. Ты мне нравишься, Кейт, и ты станешь моей королевой.
— Нет, нет, сир. Я недостойна этой чести. Я не могу...
— Здесь я решаю, кто достоин, а кто недостоин чести разделить со мной троп. — Король явно терял терпение. Давно пора было перейти к поцелуям и объятиям, к тому, что так возбуждает кровь и помогает прогнать призраков, которых он вызвал своими воспоминаниями.