– Маргарита, вы ведь сами знаете, что Генрих не хочет отдать вам драгоценности!
– Яков, когда лорд Дэйкр и доктор Уэст приедут в Эдинбург, вы позволите мне встретиться с ними?
Король помолчал, явно колеблясь:
– Хорошо, я предоставлю вам случай с ними поговорить. Тогда вы, быть может, поймете, где корень этой вражды.
Маргарита приняла доктора Уэста и лорда Дэйкра в своих покоях замка Стирлинг. С королевой был и ее сын, поскольку она не любила отпускать его далеко от себя и неизменно получала массу удовольствия, заходя в детскую, где распоряжался Дэвид Линдсей.
Дэвид, похоже, был мальчику настоящей нянькой и вечно носил его на руках, а Яков, хоть и совсем кроха, уже ощущая преданность Линдсея, начинал капризничать, когда его не было. Дэвид ухаживал за ребенком с удивительной заботой и сейчас, после многих неудач, наконец-то нашел для него превосходную няню в лице полногрудой ирландки.
Дэвид с нетерпением ждал, когда мальчик подрастет, – ему страстно хотелось приобщить питомца к музыке и поэзии. Но он ни на миг не забывал, какое огромное значение имеет для всей страны жизнь этого ребенка; и в те первые дни всецело посвятил себя уходу за его телесными нуждами. Маргарита, приходя в детскую, с восторгом слушала рассказы Дэвида о том, как развивается ее ребенок. Он был прелестным младенцем, полным сил и здоровья, и, пока это оставалось так, все прочее казалось гораздо менее важным.
И все-таки Маргарита очень хотела помирить брата и мужа. Она вкладывала в этот план всю страсть, отчасти – поскольку ей всегда хотелось править; отчасти – желая отвлечь мысли от молодого Арчибальда Дугласа. Королева часто видела последнего и слишком много думала о нем.
Принимая английских послов, Маргарита тепло приветствовала их и засыпала вопросами о здоровье короля и королевы Англии. Его величество, ее царственный брат, ответствовали послы, пребывал в добром здравии, но королева, из-за недавних огорчений, не совсем здорова.
– Моя бедная сестра! – с чувством воскликнула Маргарита. – Умоляю вас, по возвращении передайте Екатерине, что я постоянно молюсь о ней и всем сердцем уповаю, что в скором времени она обретет такое же счастье, как и я. Теперь расскажите, у вас есть новости о моем наследстве?
– Да, ваше величество, король весьма охотно пришлет его вам.
– Ах! – обрадовалась Маргарита. – Я знала, что Генрих это сделает. Так когда же оно прибудет?
– Государь наш ставит только одно условие: что король Шотландии торжественно пообещает хранить мир с Англией и не подписывать договора с Францией.
Маргарита перепугалась. Она знала: Яков никогда не согласится на такое и, мало того, что надежда получить свои драгоценности стала еще эфемернее, отношения между ее отчизной и новой родиной могут совсем испортиться.
– А если мой супруг откажется выполнить подобное условие?.. – вздохнула Маргарита.
– Ваше величество, – ответил доктор Уэст, – мне очень неприятно это говорить, но я лишь повторяю слова своего господина. Если король, ваш супруг, настаивает на войне между Англией и Шотландией, то мой повелитель не только оставит у себя означенное наследство, но и захватит лучшие города Шотландии.
Как ни была напугана Маргарита, она почти въяве слышала звонкий и хвастливый голос брата.
Королева отчаянно искала приемлемое решение, когда Яков явился взглянуть, как идет разговор. Маргарита была счастлива, что он не слыхал последних ужасающих слов.
Маргарита считала своим долгом сгладить трещину между братом и мужем. Это вмешательство в политику возбуждало и придавало жизни новый смысл в тот момент, когда королеве это было так необходимо.
Несколько раз во время танцев она оказывалась в паре с молодым Арчибальдом Дугласом и думала о нем все чаще и чаще.
Яков был склонен прислушиваться к жене, но Маргарита понимала, что это диктовалось скорее врожденной деликатностью, чем желанием действительно узнать ее мнение. Яков был упрям и предпочитал все решать самостоятельно, и если он не всегда следовал советам своих министров, вряд ли стал бы выполнять рекомендации собственной жены, не обладавшей их знаниями и опытом.
– Послушайте, Яков, – сказала Маргарита, – возможно, я сумею убедить Генриха дать нашему сыну титул герцога Йоркского. Как видно, несчастной Екатерине Арагонской не удастся родить ему наследника мужского пола… Так почему бы не воспользоваться этим для блага нашего ребенка?
Якова мучили сомнения. Он никогда не доверял Генриху и не сможет доверять в дальнейшем. Каждый день повелитель Шотландии принимал французских послов и находил причины не видеться с англичанами.
Маргарита была обеспокоена вдвойне. Доходили вести, будто ее брат Генрих уже отплыл во Францию воевать с Людовиком XII, оставив Екатерину регентшей на время своего отсутствия.
«Как похожа на Генриха эта горячность, – думала Маргарита. – Он хотел заключить с Яковом мир, чтобы отбыть во Францию, не беспокоясь о возможном нападении с севера, но, ничего не добившись, все равно решил действовать».
Генрих сейчас во Франции со всем цветом своей армии! Как же теперь поступит Яков?
Вскоре она это узнала. Король жаждал вступить в войну со своим наглым шурином, и, естественно, обстоятельства для этого складывались идеально.
Яков надолго заперся со своими министрами, ибо те, как с благодарностью осознала Маргарита, в отличие от своего господина, вовсе не жаждали подвергнуть страну ужасам войны.
Якова непременно следовало убедить в целесообразности мира. В конце концов, он должен понять, что Генрих – новичок на троне, его слишком долго подавлял отец, а теперь, став королем, он мечтает всем показать, как он велик и могуч. Брат всегда мечтал о лидерстве, и вполне естественно, что теперь он хочет видеть себя в роли победителя. Маргарита, великолепно помня Генриха-мальчика, полагала, что годы не особенно его изменили. Пусть испробует крылышки во Франции; тогда, возможно, он больше не захочет сражаться. Именно это королева хотела объяснить мужу.
Однако рыцарские чувства Якова оказались затронуты с неожиданной стороны.
Королева Франции Анна Бретонская отправила письмо, где говорилось, что посланники ее мужа по возвращении во Францию рассказали ей и королю, как замечательно их принимали в Шотландии и как на всех турнирах Дикий Рыцарь неизменно побеждал остальных. Анна Бретонская много думала о Диком Рыцаре, истинном паладине, и, по сути дела, признала его своим защитником, а потому посылает ему крохотный знак уважения.
Упомянутый «крохотный» знак оказался кольцом сказочной ценности. И Анна умоляла Дикого Рыцаря носить его в память о ней.
Анна, по правде сказать, от всего сердца огорчена, поскольку английские войска под водительством отчаянного и совсем юного короля высадились на землю Франции, и она, по правде сказать, уповает на благородство своего Дикого Рыцаря. Не согласится ли он помочь даме, попавшей в беду?