Джейн склонилась к нему и быстро спросила:
– Когда?
– В следующий четверг, – ответил он.
Джейн вскочила на ноги.
– В четверг?
Форман был удивлен не меньше ее.
– Эй! – воскликнул он. – Что такого я тут наговорил?
– Ты сказал, что умрешь в четверг.
Форман выглядел испуганным. Он говорил не думая, и слова слетали у него с языка почти помимо его воли. Саймон был встревожен, потому что такое происходило в тех редких случаях, когда он предвидел будущее.
– Забудь об этом, – сказал он.
Но никто из них не мог об этом забыть.
«Он выглядит еще старше, – думала Джейн. – И еще более усталым. Еще ближе к смерти – ближе к четвергу».
* * *
В среду Джейн сказала, шутя:
– Ну, тебе осталось жить один день, Саймон. Надеюсь, твои дела в порядке?
Он рассмеялся вместе с ней, и она почувствовала облегчение. Конечно же он пошутил!
В четверг Саймон сказал, что у него дела в Паддл-Доке, и поехал туда на лодке. Он спокойно греб, когда весла выпали у него из рук, и он упал лицом вниз.
Когда тело принесли домой, Джейн не могла этому поверить. Хотя некоторые его пророчества сбывались, но другие нет. Этому она не поверила, потому и была ошеломлена и сбита с толку.
Немного оправившись от шока, Джейн пошла в комнату, где Форман принимал клиентов. Очевидно, он сам не поверил своему пророчеству, поскольку не сделал попытки привести свои дела в порядок.
– Я должна уничтожить все это, – сказала Джейн, вынимая восковые фигурки, порошки и флаконы с какими-то жидкостями.
Она поставила все это на скамью и принялась копаться в ящиках его бюро. Здесь она обнаружила его дневник и стала переворачивать страницы.
Это было увлекательно, поскольку там содержался отчет о многих интригах и любовных делах, а Саймон без колебаний упоминал имена связанных с этими делами леди и джентльменов.
Сколько историй могла рассказать эта книга!
Джейн посмотрела на недавние записи и прочла отчет о любовной связи леди Эссекс и графа Рочестера с описаниями того, что она говорила и делала в этой комнате.
Джейн захлопнула книгу, а потом обнаружила письма. Форман сохранил все до одного.
«Дорогой отец», – называла его Франсис и подписывалась любящей дочерью.
Джейн разожгла камин в комнате и принялась сортировать письма и бумаги. Среди них были заговоры, заклинания и рецепты приготовления некоторых снадобий.
Возможно, не стоит уничтожать такие вещи – они могут пригодиться.
Она повернулась спиной к камину, нашла большую коробку и положила туда восковые фигурки, рецепты, письма и дневник с захватывающим отчетом о дворцовых интригах, в том числе о самой недавней – с участием леди Эссекс и королевского фаворита.
* * *
«Печальные новости! – писала миссис Тернер. – Умоляю добрую миледи прийти ко мне безотлагательно. Мы утешим друг друга».
При первой же возможности Франсис отправилась в Хаммерсмит, и обе поплакали вместе.
– Все уже начинало действовать, – горевала Франсис. – Милорд все больше влюблялся в меня. Его письма были таким замечательными. И я поняла, что ему легче выражать свои чувства на бумаге, чем поступками. Я знаю, это все благодаря моему любимому отцу. Что мы будем делать без него?
– Не отчаивайтесь, мой добрый друг. Есть и другие – хотя, возможно, не столь искусные, как наш отец. Но они существуют, и я их отыщу.
– Дорогая Анна, что я без тебя буду делать?
– Нет необходимости делать что-то без меня. Зная, что вам нужно, я уже обдумала ваше дело. Мой муж был лекарем, помните? Поэтому я знаю людей, которые понимают толк в снадобьях.
Франсис задумалась.
– Хотя милорд и стал любить меня больше, – медленно произнесла она, – тот, другой, остается источником моих бед. Как бы мне хотелось избавиться от него! Тогда бы мой милорд любил меня еще больше, так как я уверена, что соперник не идет у него из головы. Исполняя государственные дела, ему часто приходится писать или поддерживать отношения с тем, другим, и он делает это с исключительной вежливостью. Милорд чувствует себя неловко в такие моменты, а потом слегка охладевает и ко мне.
– Именно в этом я не всегда соглашалась с нашим любимым покойным отцом. Он хотел работать над вашим лордом и преуспел в этом. Но я всегда чувствовала, что мы должны избавиться от того, другого, чтобы добиться полного успеха.
– Хорошо бы! – вздохнула Франсис.
– У меня много друзей в Сити, – продолжала миссис Тернер. – Среди них имеется некий доктор Сейворис, который, как я полагаю, не уступает умом нашему дорогому отцу. Я могла бы посоветоваться с ним. Он берет дорого… гораздо дороже, чем наш дорогой отец. Но нельзя же надеяться, что все будет по-прежнему!
– Ты должна увидеться с этим доктором Сейворисом.
– Обязательно. И есть еще один человек, по имени Гришем, который предсказал Пороховой заговор в своем календаре и, бедняжка, поплатился за это, потому что многие говорили, что он был одним из заговорщиков. Но это не было доказано – просто он оказался прав в своем пророчестве.
– Я знаю, ты сделаешь все, что в твоих силах, чтобы помочь мне, Анна.
– Можете положиться на меня, – заверила миссис Тернер, – и мы вместе достигнем желаемого – даже без помощи нашего дорогого отца.
* * *
Роберт заметил перемену в отношении к себе Овербери, который стал держаться холодно и отчужденно. Он спросил, что случилось.
– Случилось? – проворчал Овербери. – А что может случиться? Все идет хорошо, разве нет? Король доволен моей работой.
– Мне кажется, Том, что недоволен ты.
– О, я уже привык, что ты получаешь похвалы за сделанную мной работу.
– Если тебе что-нибудь нужно…
– Ты щедр ко мне, – согласился Овербери. – В скупости тебя не упрекнешь.
– Я бы презирал себя, если бы скупился. Ведь не забываю того, что ты для меня сделал.
Овербери смягчился. Он не мог устоять перед очарованием Роберта. Красивая внешность и покладистый характер были очень привлекательны. К тому же его раздражал не сам Роберт, а его женщина.
– Знаю, – сказал он. – Роберт, могу я поговорить с тобой откровенно?
– Я всегда жду от тебя откровенности.
– Думаю, ты совершаешь большую ошибку, так часто встречаясь с этой женщиной.
Роберт удивился, и щеки его зарделись румянцем, но Овербери поспешно продолжал:
– В ней есть что-то… что-то порочное. Осторожнее, Роберт. А как же Эссекс? Ты сделал его рогоносцем. Если об этом пойдут слухи при дворе, будет очень неприятно.