— Здесь новый владелец Аббатства, — запинаясь, произнесла она.
Я вошла. Бруно встал со стула, чтобы приветствовать меня.
* * *
События приняли такой странный оборот, что, казалось, я могу поверить всему, каким бы фантастическим оно не было. Бруно, Дитя Аббатства, обреченный на нищету Бруно, который еще несколько ночей назад просил меня разделить с ним жизнь, полную лишений, был хозяином Аббатства!
Сначала я думала, что это шутка. Как это могло быть? Стоя перед ним в зимней гостиной, я пробормотала нечто вроде этого. Тогда он улыбнулся мне.
— Значит, это правда, что ты усомнилась во мне, Дамаск? — укоризненно спросил он.
И я знала, что он имеет в виду сомнения в его способностях подняться над другими людьми.
К счастью, врожденные учтивость и настойчивость моей матери на соблюдении этикета при приеме гостей выручили нас всех. Она позвонила, чтобы принесли вина из бузины.
И пока мы пили его, Бруно рассказал нам о своей удаче… о том, как он ездил во Францию по поручению короля и как только он выполнил это поручение, получил в свое распоряжение Аббатство.
В устах кого-нибудь другого это звучало бы невероятно, но его присутствие, уверенность, ни на кого не похожая манера держаться убедили нас.
Я видела, что у моей матери вообще нет никаких сомнений.
— И что же ты будешь делать со всей этой землей… всеми этими строениями? — сказала она.
— У меня есть планы, — сказал, улыбаясь, Бруно.
— Надеюсь ты разобьешь там сады?
— Да, будут и сады.
— Ты будешь жить там один?
— Я собираюсь жениться. Это одна из причин, почему я сегодня у вас.
Он улыбнулся мне, и я воспряла духом. Все прошлые несчастья тотчас же забылись.
— Я пришел к вам просить руки Дамаск.
— Но все это так… неожиданно. Я должна посоветоваться с мужем.
— В этом нет необходимости, — вмешалась я. — Бруно и я уже решили пожениться.
— Ты… ты знала, — запинаясь, произнесла моя мать.
— Я знала, что он будет просить моей руки, и уже приняла решение дать согласие.
Я протянула руку. Он взял ее. Жест казался символическим, Потом я заметила удовлетворение в его глазах. Он высоко держал голову. Было очевидно, что он наслаждается произведенным эффектом. Но почему же он не сказал мне той ночью, что он новый владелец Аббатства? Ясно, что он хотел быть уверен, что я выхожу за него замуж ради него самого. Это была его гордыня — его человеческое тщеславие. И я была рада.
Теперь он был так горд, что на мгновение напомнил мне расхаживающих по лужайке петухов. «В этой его позе нет ничего божественного», — с нежностью подумала я, и по этой причине она мне нравится. Мне не нужен святой или чудотворец. Вот что мне хотелось ему объяснить. Мне был нужен муж, которого я бы могла любить и о ком я могла заботиться, который не был бы всемогущим и нуждался во мне.
Столько еще предстояло узнать, столько объяснений выслушать, но в тот момент в зимней гостиной я была счастлива. Я думала, что уже никогда не буду так счастлива.
* * *
Это было единственной темой всех разговоров. Бруно, младенец, найденный в рождественских яслях, стал новым хозяином Аббатства.
— Конечно, — говорили всезнайки, — это новое чудо. Они никогда не верили Кезае. Они считали, будто у нее вырвали признание под пыткой. Казалось странным, что Бруно не спас Аббатство от разорения, но божественные предначертания всегда загадочны. Он, которому явно предназначалось управлять Аббатством, вернулся, и все устроилось так естественно, как это часто бывает с чудесами.
Бруно был весел. Раньше он никогда не был таким.
Он строил планы. Из камней Аббатства он построит большую усадьбу. Подобно древнему сфинксу, новое Аббатство должно возникнуть на пепелище старого.
В течение этих месяцев я жила как во сне. Бруно хотел, чтобы свадьба состоялась немедленно.
Моя мать была изумлена. К свадьбе надо готовиться. А как же приданое? Как насчет формальностей, которые соблюдают хорошо воспитанные люди?
— Мне не нужно приданое, — ответил Бруно. — Мне нужна только Дамаск.
На Саймона Кейсмана известие о нашей свадьбе произвело именно тот эффект, что я и ожидала. Сначала он разозлился. Он потерял Аббатство, о котором мечтал. Оно досталось Бруно, бродяге без гроша в кармане, отпрыску служанки и монаха. Казалось невозможным поверить этому.
— Это обман! — объявил он. — Мы еще узнаем, что он нас обманывает. Как это возможно?
— Люди говорят, — робко возразила моя мать, — что он может все.
— Это обман! — настаивал Саймон.
Но когда ему пришлось поверить, что это правда, он ответил молчанием. Узнав, что я собираюсь выйти замуж за Бруно, он ничего не сказал, но я знала, что ему это далеко не безразлично. Если бы я не пребывала в таком блаженном состоянии, я бы встревожилась, потому что была уверена в том, что он опасный человек.
* * *
Руперт был смущен.
— Это кажется таким невероятным, Дамаск, — сказал он.
Я повторила ему то, что рассказал нам Бруно о своей удаче и о том, как он угодил королю.
— Это невозможно, — повторил Руперт. — Такие вещи не могут произойти за столь короткое время. Даже Томас Уолси, чья карьера была феноменальной, так не преуспел.
— Бруно не похож на обычных людей.
— Мне это не нравится, Дамаск. Тут пахнет колдовством.
— О нет, Руперт! Мы просто должны согласиться с тем, что Бруно отличается от всех нас.
— Дамаск, ты действительно счастлива?
— Со времени смерти моего отца я не верила, что смогу быть так счастлива.
Руперт не ответил. Он был подавлен. Я знала это. Его мечта о том, что в один прекрасный день мы поженимся, не сбылась. Но дело было не только в этом. Его характер был таков, что, несмотря на то, что все его планы на будущее рухнули, он все еще беспокоился за мой выбор.
«Как только урожай будет убран, он уедет в поместье Ремуса. И я тогда буду редко видеть его», — подумала я.
Меня всегда удивляло, что если происходит какое-либо событие, и каким бы загадочным или фантастическим оно не казалось, люди за короткое время привыкают к нему и перестают считать случившееся чудом.
Так было и с возвращением Бруно, и с его вступлением во владение Аббатством.
Бруно взял себе фамилию Кингсмен. Раньше мне не приходило в голову, что у него нет фамилии. Думаю, ему следовало взять фамилию Кезаи, но он отказался. Мне он так объяснил, почему взял фамилию Кингсмен. Когда он по поручению короля ездил во Францию, Его Величество был так доволен им, что до сих пор у него не было необходимости в фамилии. Он решил звать себя человеком короля. [4] Это не только понравилось королю, который одобрил его решение, но и даже увеличило расположение Его Величества к Бруно и упростило дело с приобретением Аббатства.