— Но если ты расскажешь об этом отцу, будут неприятности.
Что она имеет в виду? Конечно, будут неприятности: то, что светильники были не зажжены, означало, что кто-то не выполнял своих обязанностей. Такой промах мог стоить многого, а мне не хотелось новых порок во внутреннем дворе башни.
Через неделю пришла новость из Лайон-корта. Моя бабушка захворала и вспомнила, что уже давно не видела меня. Отец сказал, что я могу поехать навестить ее, и впервые Сенара не настаивала на том, чтобы сопровождать меня. Я объяснила это так: если бы она поехала, то не смогла бы совершать свои теперь регулярные визиты в Лейден-холл и скучала бы по Дикону.
Я нашла бабушку слабой, но она изрядно взбодрилась, увидев меня. В Девоне весна наступает рано, и мы могли сидеть в саду. Я была счастлива, что вижу ее, но мне было грустно, когда я вспоминала, как мама любила кормить павлинов, как они подходили к ней, чтобы с высокомерным видом взять горох, который она предлагала им.
Бабушка хотела знать о жизни в замке, и я с удовольствием рассказала ей, как обнаружила, что светильники на башне не зажжены и как своим поступком спасла корабль. Бабушка посчитала эту историю замечательной и заставила меня повторить ее несколько раз. Она спросила про отца и мачеху, счастливы ли они вдвоем? Я считала, что счастливы. Отец — не тот человек, который будет страдать молча, а что касается мачехи, то по ней ничего невозможно понять, но она выглядела, как обычно.
— А Сенара?
— Сенара интересуется семейством пуритан, поселившихся неподалеку от нас.
— Сенара и пуритане? Это невозможно!
— Сенара такая странная. Иногда мне кажется, что я совсем не знаю ее.
— Но все же вы очень любите друг друга.
— Да, как сестры.
— Ты с ней ближе, чем с Коннеллом?
— Я думаю, это потому, что Коннелл — юноша. У нас с ним никогда не было ничего общего.
— А Мелани?
— Она мне все больше нравится: она всегда такая добрая и мягкая. Я надеюсь, что Коннелл со временем будет хорошо с ней обращаться.
— А он плохо с ней обращается?
— Они редко бывают вместе: Коннелл охотится или проводит много времени с отцом.
— А нет каких-нибудь признаков будущего ребенка?
— Не замечала.
— Думаю, Мелани надеется на это. А как Фенн Лэндор?
Я промолчала.
— Он приходил в замок?
Я посмотрела мимо бабушки на высокую изгородь, отгораживающую сад с прудом.
— Нет, — ответила я, — он не приходил в замок. Она нахмурилась:
— На это должна быть причина.
— О, я думаю… просто предположение. Возможно, ему это не понравилось.
— Предположение?
— Да, — сказала я дерзко, — насчет меня. По-видимому, все считали, что мы поженимся… все, кроме Фенна.
— Что-то случилось! — воскликнула бабушка. — Я клянусь, что он был влюблен в тебя.
Я покачала головой.
— Давай не будем говорить об этом, бабушка! — сказала я.
— Если ты будешь отметать то, на что больно смотреть, то ничего хорошего из этого не выйдет.
— Такое случалось много раз, — закричала я. — Два человека становятся друзьями, а все вокруг считают, что они должны пожениться.
— А ты как считаешь, Тамсин? Я не могла найти подходящих слов, чтобы объяснить, и было очень трудно не выдать свое волнение.
Бабушка продолжала:
— Я хотела, чтобы это случилось: это было бы таким вознаграждением для меня. Я так хотела, чтобы твоя мать вышла замуж за его отца, и, когда появился Фенн, казалось, что вы так подходите друг другу…
Я холодно произнесла:
— Он ушел в море, не дав мне знать, а когда вернулся, не пришел повидать меня. Все ясно, не так ли?
— Нет! — твердо сказала бабушка. — Должна быть причина.
— Мне все ясно! Фенна отпугивают намеки на женитьбу.
— Я пошлю к нему просьбу навестить меня.
— Если ты это сделаешь, — резко ответила я, — то мне придется вернуться в замок до того, как он появится здесь.
Бабушка поняла, что я сделаю это, так что потом мы просто сидели и говорили о старых временах, и она рассказывала мне о том, как мать была маленькой девочкой. Когда бабушка уставала, он задремывала. Она любила, чтобы я сидела рядом, так что я не уходила, пока она не просыпалась, и часто я видела, что в первый момент, проснувшись, она путает меня с моей матерью.
Мне казалось, что бабушка, пока я гостила у нее, пыталась заинтересовать меня другими юношами. Она организовала несколько званых ужинов, на которые приглашала молодых людей. Некоторые из них работали в «Трейдинг компани» и знали Фенна, его имя упоминалось не раз. Мне стало ясно, что он — чрезвычайно уважаемый человек в этой компании, как я, впрочем, и ожидала.
Среди этих людей было несколько мужчин старшего возраста, в основном моряков, работавших на кораблях моего дедушки. Меня удивляло, как все они любили говорить о прошлом.
— Жизнь стала пресной, — сказал один из них, мой сосед за ужином, — Вот во времена старой королевы была настоящая жизнь.
Другой человек его возраста добавил:
— А ведь это было время перед поражением Армады.
— Мы были тогда в большой опасности.
— И это было хорошо для нас. Каждый был готов сделать все, что в его силах, чтобы защищаться от врага. Теперь люди не такие: они эгоистичны и везде ищут выгоду.
Я не могла не заметить, что люди всегда были такими, тогда они стали с большим воодушевлением говорить о старой королеве, о ее характере, ее суетности, несправедливости и величии.
— Не было и никогда больше не будет такого искусного монарха! — было их заключение.
Они, действительно, не питали такого же уважения к правящему королю. Они говорили, что он неаккуратен, всегда нечесан и не умеет вести себя за столом. И его недостаток в том, что его привели к власти шотландцы.
— Хотя о его матери, — сказал пожилой джентльмен, — говорили, что она самая элегантная и красивая женщина, какую когда-либо видел мир.
Затем они принялись вспоминать прошлые времена, как королева Шотландская плела интриги, чтобы посадить нашу королеву на трон, но наша королева всегда была на голову выше Марии.
— Мария была прелюбодейкой, — сказал один.
— И убийцей, — заявил другой.
Они тут же обсудили убийство ее второго мужа, лорда Дарнлея.
— Его должны были взорвать в церкви О'Филдс, и мы знаем, кто планировал это. Но со взрывом не получилось, и тогда его нашли на земле… мертвым, но без следов на теле, указывающих, отчего он умер.