— А что бы ты купила в лавках? — спросил Роберт.
— Я бы купила прекрасных тканей, чтобы сшить из них бальные платья, купила бы амазонку жемчужно-серого цвета с серой шляпкой, на которой бы качалось перо с оттенками голубого цвета, но чтобы не очень много голубого… скорее, голубовато-серого цвета! А потом я бы купила бриллиантовую брошь!
— Кажется, — прервала я ее, — за несколько часов ты бы потратила целое состояние! Может, для начала тебе следовало бы остановиться на чем-нибудь одном?
Я заметила, что Роберт про себя подсчитывает стоимость всего этого, и догадалась, каков будет итог. Скоро мы увидим Карлотту, щеголяющую в серой амазонке, в дом прибудут шелка, а там не заставит себя ждать и бриллиантовая брошь. Я долго спорила с ним.
— Вы делаете ей слишком много подарков, — протестовала я. — Она может задуматься — почему?
— Карлотте никогда не приходит на ум вопрос, почему люди стараются исполнить ее малейшие прихоти. Я никогда не видел такой восхитительной девушки!
Вскоре настал ее четырнадцатый день рождения — хмурый октябрьский день. Когда я проснулась, то, как всегда в это время года, вспомнила этот день в Венеции, когда я впервые услышала крик моей малютки.
Моя мать обожала праздновать наши дни рождения и всякие другие годовщины. Она была очень сентиментальна и пыталась сохранить дружбу семьи. День рождения Карлотты был особым, ибо та считала, что с этого дня она станет взрослой. Справляли его в Эйот Аббасе, так как, несмотря на то, что большую часть своего времени она проводила в Эверсли, там был ее настоящий дом. К списку ее почитателей и почитательниц добавилась и Амелия Гарстон, и между ними завязалась тесная дружба, которая когда-то связывала и нас с Кристабель. Харриет сказала, что хорошо бы, чтобы у нее появилась подруга примерно такого же возраста, может, чуть постарше, и тогда на сцене появилась Амелия.
Главный зал Эйот Аббаса был украшен всеми цветами и ветками, которые только можно было набрать в это время года. Приехали я с Дамарис, мои родители, Джейн с сыном и Салли Нулленс, которая искренне уверовала в то, что ей ни в коем случае нельзя отлучаться от детей.
Естественно, там был и Роберт Фринтон. Он ждал этого события уже многие недели, как он поделился со мной, и, вероятно, приготовил для Карлотты множество дорогих подарков. Карлотта, в чем я была абсолютно уверена, очаровательно улыбнувшись, поблагодарит его и пообещает, как она сама это называла, «всегда присматривать за ним». Ее чувства к нему никогда не переставали удивлять меня, так как она была постоянно занята своими собственными делами, но, кажется, находила его преданность особенно трогательной.
Я никогда не видела Карлотту такой красавицей, и, конечно, она была в центре внимания, ведь все-таки этот день принадлежал ей. Был приготовлен большой праздничный торт, который Карлотта торжественно разрезала. Она была в платье темно-синего цвета, сделанном из шелка, что прислал ей Роберт, а на ее груди переливалась бриллиантовая брошь — также его подарок. В волосы она вплела нитку жемчуга — подарок Харриет и Грегори, а на пальце сияло кольцо с сапфиром, подаренное мной и Ли. Может, слишком много драгоценностей для ее возраста, но это ее день рождения, и она должна была порадовать всех дарителей, надев на себя их подарки.
Она была очень счастлива, а когда радовалась, то старалась сделать так, чтобы все вокруг тоже были счастливы. Она долго танцевала с Бенджи, которому к тому времени исполнилось почти двадцать. Я была согласна с Харриет, что, несмотря на то, что она была намного моложе его, они бы хорошо смотрелись как семейная чета. Бенджи, когда был рядом с Карлоттой, действительно всегда выглядел слегка смущенным. Я задумчиво поглядела на него. Правда ли то, что он влюблен в нее, хоть и думает, что она его сестра? Каким сложным становится все, когда человек отступает от общепринятых правил! Интересно, какой была бы его реакция, если бы он внезапно узнал, что Карлотта не сестра ему?
Постепенно я начинала понимать, что рано или поздно мне придется открыть правду. Я могла бы рассказать ее матери — я была уверена, что она поймет меня, но мне очень не хотелось, чтобы узнал отец. Хотя почему он должен плохо думать обо мне, если он вообще никогда обо мне не задумывался? Ответа на этот вопрос я не знала, но чувствовала, что отец очень критически отнесется к случившемуся. Сам он неоднократно и с легким сердцем вступал в случайные связи, в этом я была уверена. Было, по крайней мере, одно доказательство этого — моя сестра Кристабель. Так как он может судить меня? Но все равно я бы не вынесла, если б он узнал. Он властвовал надо мной, его образ, как всегда, занимал мои мысли. Тот факт, что я спасла ему жизнь, мог бы что-то изменить… если б он знал! Порой я думала о том, что бы было, если б я ему рассказала; я, как наяву, слышала мои слова: «Карлотта — моя дочь! Да, у меня так же, как и у тебя, есть незаконнорожденная дочь! Я бы вышла замуж за ее отца, останься он в живых, твоя же связь была абсолютно другой: ты вступил в нее ради удовлетворения своей страсти, так как ты можешь критиковать меня? И я скажу тебе еще кое-что, тебе, который никогда не хотел дочери, а когда она случайно родилась, никогда не обращал на нее внимания, — я скажу тебе, что, не будь ее, ты бы сейчас был мертв и умер бы в ужасных муках! Я дорого заплатила за твою жизнь, и то, что случилось со мной тогда, оставило в душе шрамы навсегда!»
Я часто думала о том, что бы он ответил, если бы узнал об этом, но не переставала говорить себе, что такого никогда не должно случиться.
А теперь надо было подумать о Карлотте и Бенджи. Я заметила, что Харриет наблюдает за ними. Потом ее взгляд переместился на меня, и я поняла, что Харриет расскажет все Бенджи так же, как рассказала Роберту Фринтону. Может, она была права? Если кто-то оступился, почему от этого должны страдать другие?
В танцах наступил перерыв. Карлотта поднесла Роберту Фринтону бокал вина и присела рядом с ним. На его лице появилась счастливая улыбка, когда она прикоснулась к брошке на груди. Я поняла, что она говорит ему, как ей понравилась брошь, и благодарит от всего сердца. Она наклонилась и поцеловала Роберта. Он взял ее руку и нежно пожал. Она не отдернула ее, и я подумала, что она действительно любит его.
Вновь зазвучала музыка. Карлотта взяла у Роберта бокал и поставила его на стол. Затем она заставила его подняться с места и вышла на середину зала, чтобы начать танец. Он двигался с заметным трудом, и я подумала, каким же старым он выглядит, но, может, таким он казался на фоне яркой молодости Карлотты. Они прошли в танце вокруг зала, и к ним присоединились остальные. Вдруг Роберт Фринтон заметно побледнел и, пошатнувшись, упал. По залу пронесся общий вздох, музыканты резко оборвали мелодию, и на несколько секунд воцарилась полная тишина. Карлотта опустилась перед ним на колени и стала развязывать галстук. Из толпы выбрался мой отец.
— Доктора, быстро! — сказал он Харриет.
Так закончился четырнадцатый день рождения Карлотты. Роберта Фринтона сразу перенесли в постель, а вечером он умер. Лишь на пару минут пришел он в сознание, чтобы увидеть Карлотту, сидевшую у его кровати. Он нежно погладил ее по руке, а она опустилась перед ним на колени. По щекам ее катились слезы.