– Нам не остается ничего, кроме надежды, – сказал Джеми.
Зилла попросила меня пересказать наш разговор. Я сделала это.
– Он не похож на отчаянного рыцаря, ты не находишь? – заметила она. – Я думала, он подхватит тебя и тут же уведет на Гретна-Грей.
– В этом нет смысла, Зилла. Где нам жить?
– У него же есть комната в городе, верно?
– Она на одного.
– Любовь не знает границ.
– Ох, Зилла, нужно понять его.
– Я его понимаю. Он вправе быть разумным. Но мне казалось, он из тех, кто может быть увлечен романтикой любви.
– Я уверена, что вы всегда поступаете самым разумным образом.
– В любых обстоятельствах? – сказала она так, словно спрашивала сама себя.
– В любых, – настаивала я и открыла ей план Джеми, состоявший в том, чтобы не давать Алестеру Макрею окончательного ответа.
– Разумный план, – одобрила она. – Алестер поймет тебя. И согласится подождать. Отец на время успокоится. Решит, что ты согласилась подчиниться и спасаешь свою гордость, прося об отсрочке. Между тем я нашепчу ему кое-что на ухо. Жизнь войдет в обычное русло, а тем временем что-нибудь возьмет да изменится.
– И мне нужно обдумать, как быть дальше, – сказала я.
– Я тебя понимаю.
Я поступила так, как намеревалась. Алестер был очарователен, я ненавидела себя за обман. В торжественных выражениях он предложил мне руку и сердце.
– Девина, я был вдовцом более пяти лет, – начал он, – и не думал, что женюсь снова, но, увидев вас в Глисоне, я сказал себе: «Пробил твой час. Твоя новая жена – вот она.» Выйдете ли вы за меня замуж?
Мне было тяжело. Я опустила глаза, он с нежностью смотрел на меня.
– Вы полагаете, я спешу? – спросил он.
– Мы еще слишком мало знаем друг друга.
– Что до меня – то достаточно.
– Мне не показалось, что я… пробудила в вас такие чувства, – я заставляла себя говорить неправду.
– Они именно таковы. Дорогая Девина, простите меня за поспешность, но я хотел показать вам, как вас ценю. Так каким же будет ваш ответ?
Что я могла ему сказать? Я с трудом удержалась, чтобы не выкрикнуть ему всю правду: "Я никогда не стану вашей женой. Я помолвлена с Джеми, и как только он сможет жениться на мне, это произойдет. Но говорить об этом я не могла. На карту было поставлено слишком многое. Джеми нужно было время, отец мог в ярости выгнать меня из дома. Я не имела права допустить это."
– Я не могу… пока еще… прошу вас, – выдавила я из себя.
– Я все понимаю, Девина. Конечно, мое предложение так внезапно. Вам необходимо время и я его вам, естественно, предоставляю. А пока вы думаете, я наберусь терпения. И постараюсь убедить вас в том, что для нас обоих стать мужем и женой будет благодатью.
– Вы очень великодушны и прекрасно все понимаете, мистер Макрей.
– О, прошу вас, называйте меня Алестером, а великодушным и понимающим я буду до конца наших дней.
Все оказалось легче, чем я предполагала, хотя я не могла не презирать себя за то, что делаю.
Алестер ушел в кабинет отца, и, пока дверь не закрылась, я, проходя мимо в свою комнату, успела услышать первые его слова:
– Девина немного обескуражена. Боюсь, я чересчур поспешил. Все будет хорошо. Ей нужно некоторое время на размышления.
Я представила выражение удовлетворения на лице отца.
Вскоре я обнаружила, что отец не разочарован. Для молодой девушки естественны были известные колебания; и хотя я скорее всего убедила его в том, что перестала быть той послушной невинной девочкой, каковой он меня представлял, он тем не менее стал относиться ко мне с чуть большей благосклонностью.
Мой взрыв и откровения по поводу компрометирующего поведения навсегда должны были охладить наши отношения с отцом; однако, если бы я согласилась с его волей и стала женой Алестера Макрея, он наверняка бы смягчился.
Зилла настаивала на том, чтобы отец отдохнул. Она устраивала настоящие спектакли, запрещая ему выходить из дому, когда ей казалось, что это для него рискованно. Он протестовал, но ему, несомненно, нравились знаки внимания со стороны молодой жены…
– Ты делаешь из меня инвалида, – ворчал он, делая вид, что сердится.
– Ни в коем случае. Я стараюсь снова сделать тебя сильным человеком, какой ты на самом деле есть. Прими мои заботы как должное. Не будь нетерпеливым, как капризный маленький мальчик, и обещаю, что скоро ты будешь совсем здоров.
Странно было слышать, что с отцом говорят в такой манере, но он принимал ее… от Зиллы.
Зилла стала часто бывать в городе то со мной, то одна с Хэмишем на козлах. Она что-то говорила о магазинах и прогулках по прекрасному древнему городу. Еще она говорила, что находит Хэмиша забавным.
Однажды я зачем-то зашла на кухню. Миссис Керквелл разговаривала с Элен, когда заявился Хэмиш.
– Крысы, – бросил он.
– Что такое? – спросила миссис Керквелл. – Крысы на конюшне. Я видел одну… черную и здоровенную как кошка.
– Дожили, – выговорила миссис Керквелл, опускаясь с потрясенным видом на стул.
– Бегает по конюшне, – продолжал Хэмиш, – как в добрые старые времена. Наглая до невозможности. Увидела меня… стоит и смотрит. Я швырнул в нее камнем – а она смотрит, и ни с места.
– Слышать об этом не хочу, – сказала миссис Керквелл. – Надеюсь, они не начнут шастать ко мне на кухню.
– Не беспокойтесь, миссис Кей, я знаю, как их извести.
– И как же? – спросила я.
– На это есть мышьяк, мисс.
– Мышьяк! – вскрикнула миссис Керквелл. – Яд!
– Не говорите! Но как раз мышьяком я угощу крыс. Всех отравлю. Вот так.
– А где ты возьмешь мышьяк? – спросила я. Он усмехнулся и подмигнул мне.
– У Хенникера.
– Разве его продают?
– Конечно. Ты говоришь, что тебе нужно, и вписываешь свое имя в книгу. Вот и все.
– Но мышьяк можно получить из липучек для мух, – неосторожно бросила я.
– Из липучек?! – воскликнула миссис Керквелл. – О, да, я вспоминаю тот случай. Только забыла имена. Женщина убила мужа. Вываривала липучки или что-то такое. На этом она и попалась. Сказала, что делала отвар от полноты.
– Да, это так, – заметила я. – Некоторые дамы пьют его.
– Мне странно, что вы знаете про такие вещи, мисс Девина. Что до вас, Хэмиш Воспер, я не хочу больше ничего слышать о крысах. Ничего себе – крысы! Не желаю видеть никаких крыс у себя на кухне, вот что я вам скажу.
– Понял, – сказал Хэмиш, дотрагиваясь рукой до лба. – Предоставьте мне этих тварей.