– Я остановился в «Королевском дубе», – сказал он, – рассчитываю проехать с вами до Тилбери и оказать кое-какую помощь.
– Замечательно! А вы располагаете временем?
– Не стоит об этом говорить.
– Вы… э-э… удобно устроились в гостинице?
– Очень.
– Я рада слышать, поскольку это единственная гостиница в округе.
– А я рад, что она близко к вашему дому. Расскажите мне о школе.
– Сверх того, что я уже вам рассказала, я почти ничего не могу добавить. Уверена, мы сумеем наладить ее работу. Лилиас – прекрасный учитель, я постараюсь следовать по ее стопам.
– И все это устроилось благодаря мистеру Лестранжу? Что вы о нем знаете?
– Только то, о чем писала вам. Он связан с добычей алмазов, по-видимому, богат, вдовец, у него есть сын по имени Пауль. Мистера Лестранжа считают очень привлекательным, и он – хорошая пара для Майры Эллингтон.
– А что из себя представляет сама Майра?
– Я почти ничего не знаю о ней. Очень приятная и спокойная женщина в отличие от своей матушки. С готовностью исполняет все… что ей скажут. Я никак не могла понять, почему она не вышла замуж давным-давно. Миссис Эллингтон не показалась мне женщиной, способной позволить дочери так долго оставаться в девушках. Но я думаю, что такие люди прежде всего хотят обеспечить своим дочерям хорошее финансовое положение… и что касается Майры, мисс Эллингтон может быть спокойна. Мне думается, по-своему эта мать совершенно права.
– Может быть, мне удастся повидаться с членами этой семьи.
– Возможно, но все они тоже очень заняты. Миссис Краун выше всяких похвал. Она все для нас устроила. Свою последнюю ночь в Англии мы проведем в гостинице «Вид на гавань», ее название говорит само за себя, и будем в порту в день отплытия.
– Я остановлюсь в той же гостинице.
Должно быть, у меня на лице выразилось удивление, поскольку он тут же добавил:
– Я чувствую себя в ответе за вас. В конце концов, я, а не кто другой, представил вас миссис Краун.
– Лучшего вы не могли нам предложить.
– Надеюсь, что так, – с жаром сказал он. Дейзи принесла нам кофе.
– Мисс Джейн подумала, что вам это не помешает, – сказала она.
Под деревом стоял небольшой столик, на него она и поставила поднос; мы с Нинианом перенесли туда стулья.
– Здесь восхитительно, – сказал Ниниан.
Я была по-настоящему счастлива впервые за долгое время – но только до того мгновения, когда меня поразила мысль: я собираюсь уйти из прежней жизни… из его жизни.
Он смотрел, как я разливала кофе, а я гадала – что он думает и что на самом деле толкнуло его совершить далекое путешествие сюда как раз накануне моего отъезда.
– Если все это вам не поможет, – внезапно сказал он, – если по какой-то причине вы захотите вернуться… дайте мне знать. Я приложу все силы, чтобы это устроить.
– Вы так добры. Вы спасли меня, когда взялись за мою защиту. Должно быть, это…
Он покачал головой.
– Вердикт несправедлив. Он не дает мне успокоиться.
– Понимаю.
– В один прекрасный день, возможно…
Я ждала, а он пожал плечами и закончил свою мысль:
– Вы ведь знаете, такое бывает. Правда выходит на поверхность даже спустя многие годы.
Мы поговорили о молодых женщинах, которые, подобно мне и Лилиас, покидают родину и уезжают работать в чужие страны. Я рассказала Ниниану о письмах, прочитанных нами в обществе. Он проявил ко всему этому неподдельный интерес, но часто переводил разговор на Роже Лестранжа.
Ниниана пригласили отобедать с нами. Мне было ясно, что он произвел хорошее впечатление на семью викария.
Когда он уехал в гостиницу, Лилиас сказала мне:
– Какой очаровательный мужчина! Он не жалеет ни сил, ни времени на заботу о тебе.
В тот вечер я была счастлива. Мне снилось, что я стою на палубе корабля, а Ниниан Грейнджер – среди провожающих на пристани. Потом он вдруг поднимает руки и громко кричит: «Не уезжай! Не уезжай!»
Я знаю, что не должна уезжать, что поступаю неправильно. Я пытаюсь прыгнуть в воду, но кто-то удерживает меня со словами: «Ты не можешь вернуться. Никто из нас не может этого сделать. Слишком поздно… ты уже сделала выбор».
И этим человеком оказывается Роже Лестранж.
На другой день моя радость от встречи с Нинианом Грейнджером сильно поубавилась.
Это произошло утром. Ко мне зашла Дейзи и сообщила:
– К вам гость, мисс Грей, в гостиной.
Я спустилась, ожидая встретить Ниниана, но увидела Зиллу.
Она выглядела даже более красивой, чем я ее помнила. В черном шелковом платье с большим зеленым бантом на шее, в черной шляпе с зеленым пером под цвет ее глаз она был неотразима.
– Моя дорогая! – воскликнула она, обнимая меня. – Как я рада видеть тебя! Я не могла не приехать. Хочу проводить тебя. Я остановилась в «Королевском дубе».
– Ох! – вырвалось у меня против воли. Она чуть ли не застенчиво рассмеялась.
– И кто еще там в постояльцах, как ты думаешь? Твой мистер Грейнджер. Неужели мне нет от него спасения? И я, конечно, не могу рассчитывать найти приют в доме викария. Надеюсь, ты рада меня видеть. Ты знаешь, меня огорчает все происходящее. Ты уезжаешь так далеко. А я надеялась, что мы сможем жить вместе. Но скорее всего ты поступаешь совершенно правильно.
– Я должна уехать, – сказала я. – И это решение кажется мне не хуже прочих.
– Это так грустно. Но я не должна говорить о подобном тоне. Нам следует извлечь из твоей поездки как можно больше пользы, ты согласна? Я мечтаю познакомиться с твоей подругой Лилиас. Не знаю, правда, как она ко мне отнесется. Ведь я заняла… ее место в доме.
– Она понравится вам. Лилиас – прекрасный человек.
– Я так надеюсь на это.
Зилла хотела сделать как лучше, даже пошла на то, чтобы предпринять это малоувлекательное путешествие в Лейкмир. И она же почти разрушила мои иллюзии.
До ее появления я не в полной мере сознавала, какое глубокое впечатление произвел на меня приезд сюда Ниниана.
Я оказалась глупа. Испытала такой подъем чувств, такую радость, ибо полагала – он сделал это ради меня, хотел собственными глазами убедиться, что у меня все хорошо. Я даже поддалась самообману, будто бы он жалеет, что познакомил меня с миссис Краун, и теперь намерен просить меня все отменить и вернуться в Эдинбург, чтобы бороться вместе и доказать мою непричастность к убийству отца.
Я оказалась наивна. Просто истосковалась по любви и заботе… мне, видимо, просто хотелось, чтобы кто-нибудь заполнил горькую пустоту, оставленную во мне изменой Джеми.