— Это — часть дома мисс Люси, — объяснили мне. — Я живу с ней здесь. Мы здесь… и не здесь… Понимаешь?
Ничего не поняв, я кивнула.
Мы возвращались сначала по галерее, а затем по той части дома, которую я раньше не видела, и мне показалось, что прошло совсем мало времени, пока мы вернулись в классную комнату.
Женщина открыла дверь. Мисс Йорк и мисс Эзертон были полностью поглощены разговором. Признаков присутствия Лавинии не было.
Они с удивлением воззрились на меня.
— Что случилось? — спросила мисс Эзертон.
— Они играли в прятки. Эта малышка… в незнакомом доме. Она заблудилась и попала к мисс Люси.
— Ох, мне очень жаль, — сказала мисс Эзертон. — Мисс Лавинии следовало бы лучше заботиться о своей гостье. Благодарю вас, Айша.
Я повернулась, улыбаясь ей. Мне понравились ее нежный голос и добрые черные глаза. Она тоже улыбнулась мне в ответ и грациозно вышла.
— Я надеюсь, Друзилла не… э-э… — начала мисс Йорк.
— О, нет. Мисс Люси живет отдельно со своими слугами. Они… оба индусы. Она уезжала, вы знаете. Семья была связана с Ост-Индской компанией. Теперь она немного… странная.
Обе гувернантки посмотрели на меня, и я догадалась, что это будет обсуждаться позже, когда они останутся одни.
Я повернулась к мисс Йорк со словами:
— Я хочу уйти домой.
Она выглядела смущенной, но мисс Эзертон улыбнулась понимающей улыбкой.
— Ну, что же, — продолжала мисс Йорк, — я думаю, нам уже пора.
— Если вы должны… — произнесла мисс Эзертон. — Удивляюсь, где это мисс Лавиния. Она должна прийти и попрощаться со своей гостьей.
Лавинию нашли до нашего ухода. Я сказала холодным голосом:
— Благодарю вас.
— С твоей стороны было глупо заблудиться. Но ведь ты не привыкла к таким домам, как этот, не так ли? — услышала я в ответ.
— Я сомневаюсь, что есть другой такой дом, Лавиния. Ну… приходите к нам еще. — Это были слова мисс Эзертон.
Мисс Йорк и я ушли. Губы мисс Йорк были поджаты. Но она все же сказала мне:
— Не хотела бы я оказаться на месте мисс Эзертон после всего того, что она мне рассказала… а мальчик еще хуже. — Тут она вспомнила, кому она это говорит, и сказала, что это действительно был очень приятный визит.
Вряд ли я могла сказать то же, но в нем были волнующие моменты, которые нелегко забыть.
Хотя мне не хотелось вновь появляться в этом доме, мое восхищение им возрастало. Когда бы я ни приходила, мне обычно хотелось узнать о странной старой леди и ее компаньонке. Любопытство одолевало меня, потому что я была любознательной по натуре; это свойство было общим у нас с Поллй.
Я имела обыкновение спускаться в кабинет к отцу, когда он не был занят. Это всегда происходило после чая. Я чувствовала себя почти такой же его вещью, как очки, которые он время от времени где-нибудь забывал и вспоминал о них тогда, когда возникала в них необходимость, точно так же как он вспоминал обо мне именно тогда, когда в нем просыпалось чувство долга.
В его забывчивости было что-то трогательное. Он всегда был нежен со мной, и я была уверена, что он вспоминал бы обо мне значительно чаще, если бы не был так увлечен Троянской войной.
Общение с ним напоминало игру, в которой он пытался свести разговор к классическим темам, а я — увести его от них.
Он всегда спрашивал, как я справляюсь со своими уроками и нравится ли мне мисс Йорк. Я думала, что поступаю хорошо, отвечая ему, что мисс Йорк кажется довольной.
Он кивал, улыбаясь.
— Она считает тебя немного импульсивной, — сказал он. — Во всем же остальном она о тебе хорошего мнения.
— Мисс Йорк, возможно, считает меня импульсивной потому, что сама не такая.
— Возможно, и так. Но ты должна научиться не быть рассеянной. Помни о Фаэтоне.
Я не знала, кто такой Фаэтон, но, если я спрошу его, он пустится в разговор, и Фаэтон повлечет за собой других персонажей из прошлого, когда люди превращались в лавровые деревья и всякие другие сорта растений, а боги становились лебедями и быками, чтобы соблазнять смертных. Это казалось мне очень странным; во всяком случае я не верила в это.
— Отец, — сказала я, — знаешь ли ты что-нибудь о Люси Фремлинг?
В его глазах появилось неуверенное выражение. Он потянулся к своим очкам, как будто они могли помочь ему разглядеть эту леди.
— Я слышал, как леди Харриет однажды что-то говорила… Я полагаю, что-то об Индии.
— С ней была служанка-индианка. Я видела ее. Я заблудилась, играя в прятки, и оказалась в ее комнате. Индианка привела меня обратно к мисс Йорк. Это было очень волнующим.
— Я знал, что Фремлинги как-то связаны с Индией. Я думаю, с Ост-Индской компанией.
— Мне интересно, почему она заперта в дальнем крыле дома.
— Мне кажется, я слышал, что она потеряла своего возлюбленного. Это должно быть очень грустно. Вспомни Орфея, который спустился в преисподнюю в поисках Эвридики.
Я была так захвачена таинственной историей мисс Люси Фремлинг, что позволила отцу выиграть эту встречу, и остальное время было занято Орфеем и его путешествием в преисподнюю в поисках жены, похищенной у него в день свадьбы.
Несмотря на неблагоприятное начало, мои встречи с Лавинией продолжались, и, хотя между нами всегда существовала определенная антипатия, меня привлекала она и, возможно, больше всего Дом, который был полон тайн; я всегда входила в него с чувством, что нахожусь на пороге приключения.
Я рассказала Полли об игре в прятки и о том, как встретила старую леди.
— Фу-ты, ну-ты, — сказала она. — Эта миленькая маленькая мадам определенно не знает, как надо себя вести с гостями. А еще называет себя леди.
— Она сказала, что дом пастора очень маленький.
— Мне хотелось бы, чтобы она поносила уголь вверх по лестницам.
При этой мысли я рассмеялась. Полли была добра ко мне. Она сказала:
— Ты больше похожа на маленькую леди, чем она. Это точно. Так что ты смело должна противостоять ей. Скажи ей парочку слов, и, если они ей не понравятся, ничего страшного, не так ли? Уверена, что где-нибудь в другом месте было бы интересней, чем в этом старом Доме.
— Ах, Полли, это самый замечательный Дом!
Когда я шла в Дом, я обычно думала о Полли. Я твердила себе, что я такая же хорошая, как и они. Я лучше учусь, как выяснилось. Я слышала, как миссис Янсон говорила, что мисс Лавиния не слушается мисс Эзертон и отказывается учиться, когда ей этого не хочется, и что эта юная леди уже отстала от некоторых, по крайней мере, на пару лет. Я знала, к кому относилось это «некоторые», и немного гордилась. Об этом было полезно помнить, когда я находилась в присутствии Лавинии. Кроме того, я лучше, чем она, знала, как себя вести, но, возможно, и она знала, но отказывалась вести себя так, как ее учили. Я достаточно долго общалась с Лавинией, чтобы понять, что она — бунтарь.