— Сейчас слишком поздно.
Он наклонился ко мне.
— Никогда не бывает слишком поздно.
— Но Джессами твоя жена… и скоро родит тебе ребенка.
— Здесь ты… и я…
— Думаю, мне надо уехать из замка.
— Ты не должна так поступать. Если ты уедешь, я поеду за тобой. Ты ничего не добьешься, уехав. Анабель, мы с тобой близкие по духу люди, мы предназначены друг для друга. Это было ясно с первого мгновения нашей встречи. Ты знаешь это не хуже меня. Только в жизни редко встречаешь нужного человека в нужное время.
— Но мы встретились не в то время, — напомнила я. — Слишком поздно.
— Мы не будем рабами условностей. Мы сметем барьеры, построенные людьми. Есть только ты и я. Этого достаточно.
— Нет, — отказывалась я. — Джессами моя кузина. Она хорошая, неспособна на подлость и зло. Ее нельзя предавать.
— Мы будем вместе, Анабель, — твердо повторил он. — До конца наших дней, клянусь. Неужели ты надеешься, что я тебя отпущу? Ты ведь не позволишь условностям разрушить твою жизнь!
— Нет, возможно, нет. Но нужно подумать о Джессами. Если б речь шла о ком-то другом…
— Давай остановимся здесь и поговорим. Я хочу обнять тебя, чтобы ты поняла…
— Нет. — Я развернула лошадь и умчалась.
Но это была судьба, а от нее не убежишь. Однажды днем он пришел в мою комнату. Джессами сидела в саду, стоял теплый сентябрьский день бабьего лета. Я переодевалась, собиралась пойти к Джессами. Он закрыл за собой дверь и смотрел на меня.
Он обнял меня и начал жадно целовать, а я ему страстно отвечала. А ничего не подозревавшая, наивная Джессами сидела в саду.
— Нет, не здесь, — отстранилась я. Это прозвучало как согласие.
— Анабель, моя любовь, мы созданы друг для друга. Ничто на земле не сможет нас разлучить…
Я знала это.
Он продолжал:
— Значит, скоро…
На его лице играла улыбка.
Я не собираюсь оправдываться. Мне нет оправданий. Мы стали любовниками. Это грешно, но мы не святые. Мы ничего не могли поделать со своими чувствами, они одержали верх над разумом. Уверена, редко люди любят друг друга так, как мы. Мы влюбились мгновенно и одновременно. Любовь — самое счастливое состояние… если люди свободны. Мы старались не думать о том, что предаем Джессами, но мне это удавалось не всегда, и мое счастье было с оттенком горечи. Иногда в моменты интимной близости я забывала о Джессами, но это не могло длиться долго, и мысль о ней снова мучила мою душу. Я презирала себя за предательство. Ведь я знала, когда согласилась жить в замке, что это непременно случится. Нужно было поступить благородно, самоотверженно, найти себе место компаньонки у старой сварливой леди, потакать ее желаниям, водить ее вредную собачонку на прогулку или попытаться обучать маленьких злодеев в чужой детской. Я содрогалась при одной мысли об этом, но будучи несчастной, я могла бы высоко держать голову.
Джессами тяжело переносила беременность. Врач велел ей много лежать, и она выполняла его указания. Она не жаловалась и мужественно ждала день появления на свет своего ребенка. Она думала и обо мне.
— Анабель, не сиди дома целыми днями. Бери лошадь и катайся в свое удовольствие.
Дорогая Джессами и презренная Анабель! Я брала лошадь и мчалась в город, где проводила время наедине с Джоэлом.
Он не настолько мучился угрызениями совести, как я. Он же Мейтленд, а они не привыкли лишать себя чувственных удовольствий. Я знала, что до меня у него было много женщин. Странно, но я рассматривала этот факт как вызов. Я заставлю его остаться верным мне. Да, в то время меня обуревали противоречивые чувства. Я была возбуждена до экзальтации и одновременно ненавидела себя и стыдилась. Но мне не оставалось ничего другого, лишь делать то, что я делала. Какая-то могучая сила соединила нас. Он тоже говорил, что прежде не испытывал ничего подобного. Я верила ему.
Пойми, Сьювелин, если бы не это всепоглощающее чувство, не уверенность, что это единственный мужчина, которого я могу любить, я бы не пошла на связь с ним. Я непорядочная женщина, но меня нельзя назвать и легкомысленной.
Итак, пока Джессами ожидала рождения на свет ребенка, я страстно занималась любовью с ее мужем. Мы полностью растворялись друг в друге и в том городском доме могли вести себя естественно. В замке нам приходилось скрывать свои чувства. Мы осознавали, что очутились в опасной ситуации. Нам приходилось обманывать не только Джессами. Я постоянно ощущала на себе внимательный взгляд Дэвида. Его развлекал мой отказ, и в то же время его желание овладеть мной только крепло.
Эмералд оставалась равнодушной, она привыкла к похождениям супруга. Но за мной внимательно наблюдала Элизабет Ларкхем. Она подруга Эмералд, и ей явно не нравился его интерес к моей особе.
Что касается дедушки, его развлекла бы ситуация, если б он о ней знал.
Странное семейство. Находясь в замке, я свободно себя чувствовала лишь в обществе Эсмонда. Мы стали с ним друзьями. Я ему читала, и мы сидели рядом с Джессами, пока она шила какие-нибудь детские вещи для будущего ребенка. Мне было приятно находиться рядом с мальчиком, наедине с Джессами я испытывала неловкость.
Единственным человеком, знавшим о наших с Джоэлом отношениях, была Дороти. Внешне она оставалась бесстрастной, и я не могла понять, что же она обо мне думает. Наверняка и раньше к Джоэлю приходили женщины. Я спросила его, и он признался. Он пылко меня заверял, что со мной все иначе. Прежде он не испытывал таких чувств, как сейчас. Я ему верила.
Сын Элизабет Гарт приехал в замок на летние каникулы. Он шумный мальчик и вел себя так, словно замок принадлежал ему. Он на несколько лет старше Эсмонда и всегда верховодил в играх. Не уверена, нравился ли он Эсмонду, он никогда не говорил плохо о госте, он был слишком вежлив. Его матери нравилось, что он проводит время с мальчиком почти одного с ним возраста. Еще один мальчик приехал погостить, какой-то дальний кузен, Малком Мейтленд. Его дедушка — брат Эгмонта.
Теперь, оглядываясь на прошлое, я понимаю, все случилось, как и должно было случиться. В ноябре Джессами родила девочку, и я обнаружила, что тоже жду ребенка.
Это ужасное открытие, хотя мне надо было быть к нему готовой. Несколько дней я обдумывала сложившуюся ситуацию.
Девочку Джессами назвали Сюзанна. В нашей семье сложилась традиция называть девочек двойными именами. Эми Джейн, например, а мою маму звали Сьюзан Эллен. Наши имена срослись: Джессика Эми стала Джессами, Анна Белла стала Анабель. Джессами назвала свою дочь Сьюзан Анна — Сюзанна.
Она настолько была поглощена своим ребенком, что не заметила тревоги в моих глазах.
Я обсудила свое сложное положение с Джоэлом. Он с восторгом встретил новость о нашем ребенке и отмел все трудности. Я начала понимать его. Он сильная личность, как и все Мейтленды. В любой ситуации он исходил из предпосылки, что выход есть, надо его только найти.