— Ты больше не любишь Кугабель.
— Не будь дурочкой. Конечно, люблю.
Она покачала головой:
— У тебя есть она… школьная подруга… и он. Я знаю, ты любишь их, а не меня. Они белые, а я белая только наполовину.
— Глупости. Я их люблю, это правда, но я не изменила своего отношения к тебе. Мы же всегда дружили.
— Ты врешь. Это нехорошо.
— Тебе пора спать, Кугабель. — Я зевнула.
— Дададжо должен отправить их с острова, так сказал Гигант. Дададжо не даст тебе этого мужчину.
— О чем ты говоришь? — воскликнула я. Но я догадывалась, что островитяне решили, что Филип приехал жениться на мне.
— Очень плохо. Мне сказал Гигант, ведь он мой отец. Я ходила к нему, и он мне сказал: «Отправь белого с острова. Если он не уедет, Гигант будет сердит».
Я понимала ее ревность. Я виновата. С тех пор, как приехали Филип и Лаура, я не обращала на Кугабель никакого внимания. Я ее обидела, и она мне высказала таким образом свою обиду.
— Послушай, Кугабель. Они — наши гости. Поэтому мне приходится развлекать их, и я не могу проводить с тобой много времени как прежде. Но все равно я твоя подруга. Мы же сестры по крови, помнишь? Значит, мы друзья навсегда.
— Кто нарушит кровную клятву, тот будет проклят.
— Никто ее не нарушит. Веришь мне, Кугабель?
По ее щекам потекли слезы. Она смотрела на меня и не вытирала их. Я выскочила из кровати и обняла ее.
— Кугабель, малышка. Не надо плакать. Мы будем вместе. Я расскажу тебе о большом городе за морем. Мы друзья… навеки.
Ее успокоили мои слова, и вскоре она ушла. На следующий день я рассказала Лауре и Филипу о ночной гостье, о том, как мы играли с ней в детстве.
— Она умеет ездить верхом? Мы можем иногда брать ее с собой, — предложил Филип.
Я оценила его доброту к Кугабель. На каноэ мы плавали вокруг острова. Я и Кугабель гребли, мы веселились.
— Она очень красивая. У нее цвет кожи намного светлее, чем у остальных, и это ее выделяет, — заметил Филип.
Кугабель иногда одевалась в национальный набедренный наряд. Она великолепно смотрелась в ракушках и перьях. Она не отводила глаз от Филипа и старалась находиться к нему поближе. Если она чем-то нас угощала, то он всегда первым получал угощение. Филипа забавляло ее внимание.
Потом начались неприятности. Кугабель сообщила мне:
— Гигант ворчит, очень сердится. Вандало сказал, ему не нравится больница.
Вандало намекнул об этом и моему отцу, но не так откровенно. Несколько дней назад слышалось гудение вулкана, значит, что-то ему не нравится на острове. Гигант молчал долго, все время, пока строили больницу и работали на плантации. Почему теперь он ворчит сердито? Отец сначала был раздражен:
— Неужели теперь они будут мне мешать!
— Они же понимают преимущества больницы, и развитие плантации тоже им на пользу, — сказал Филип.
— Да, но они суеверны. Они позволяют старому вулкану управлять ими. Я им объяснял, что в мире существуют сотни вулканов, нет ничего особенного в том, что потухший вулкан иногда «ворчит», по их выражению. Уже триста лет не было извержений. Жаль, что я не могу вбить им это в голову.
Я рассказала Филипу о Танце Масок и о том, что Кугабель — дочь Гиганта. Его привлекал островной фольклор. Он расспрашивал и Кугабель. Она с восторгом проводила время в обществе Филипа.
— Этот старый черт Вандало создает мне трудности. Он с самого начала был против меня. И не имеет значения, что с помощью современных лекарств мы спасли много жизней. Я узурпировал владения старого колдуна, и он жаждет отмщения, стремится разрушить больницу.
— А вот этого вы ему не позволите, — заявил Филип.
— Только через мой труп, — подтвердил отец.
А старый Вандало сидел под банановой пальмой, рисовал знаки древней палочкой и все чаще повторял, что Гигант сердится.
В ночь новолуния состоится Танец Масок. Филип и Лаура с восторгом восприняли эту новость. Они считали несомненной удачей, что местный праздник состоится во время их визита.
Теперь я больше понимала то состояние транса, до которого себя доводили участники танца. Хотя мой отец сделал много доброго, они могут в одну ночь превратиться в дикарей. Ему не удалось победить их страх перед Ворчливым Гигантом.
Кугабель находилась в возбужденном состоянии. В первый раз она примет участие в танцах. В большом секрете она готовила свой наряд. Она, как и другие островитяне считала себя дочерью Гиганта, и поэтому церемония имела для нее особую значимость. Вполне вероятно, что Гигант облагодетельствует собственную дочь.
— Это не будет считаться кровосмешением? — спросила я у мамы.
— Уверена, что в подобном экзальтированном обществе этому моменту не придадут значения, — пошутила она. — Но, Сьювелин, нам надо делать вид, что мы относимся к этому ритуалу серьезно. Старик Вандало своими намеками портит отцу настроение.
— Ты считаешь, он может их убедить, что Гигант против больницы?
— В споре отца и Вандало я не сомневаюсь в победе отца. Но против него еще будут вековые суеверия.
Для нас наступили тревожные дни. Филипа и Лауру интриговал предстоящий праздник, а мы трое беспокоились.
Кугабель не отходила от Филипа. Когда он заходил в дом, она сидела на пороге. Стоило ему выйти, она бежала следом. Часто они сидели под пальмами и разговаривали.
Мне он объяснил, что собирает местный фольклор и лучше всего пользоваться естественными источниками.
Закон гласил: за месяц до праздника мужья и жены не должны жить в одной хижине. Филипа впечатляло серьезное отношение островитян к традиции. На этот месяц женщины жили в одних хижинах, мужчины перебирались в другие. Кугаба и Кугабель по-прежнему оставались в нашем доме, потому что в нем не было мужчин-аборигенов.
С каждым днем росло напряжение. Отец терял терпение, потому что местные заранее почти прекратили работу. Они не могли думать ни о чем другом, кроме приготовления масок.
— Они успокоятся после ритуала, — уговаривала отца мама.
Но папа был так огорчен. Он надеялся, что они переросли суеверия. Ему помогают несколько хороших человек, он собирается подготовить их к работе в больнице, но ему нужен еще один врач. Теперь я начинаю сомневаться, сумеет ли он выполнить задуманное. Если они все забросили ради ритуального танца. Значит, они остались такими же примитивными. Отец все еще надеется разоблачить легенду о Гиганте.
— У него на это уйдут годы, — прокомментировала я.
— Он уверен, стоит им увидеть чудеса современной медицины, они сразу поймут, что вулкана следует опасаться лишь в случае извержения. По всей вероятности, он потух. Я думаю, они воображают это ворчание горы, чтобы разнообразить жизнь. Между прочим, Филип говорил тебе о предложении отца?