— Да, — сказала я, — и большое спасибо.
Мне хотелось остаться одной и подумать. Ничего подобного я не ожидала найти.
Я была рада длинной дороге домой, когда никто не мешал мне размышлять над тем, что я увидела, и попытаться понять, что бы это могло означать; но когда я приехала в Лондон, я не приблизилась к решению загадки.
Могло ли и впрямь быть, что человек, которого я видела, был привидением… призраком из прошлого?
Эта теория многое объяснила бы. Однако я не могла ее принять. Одно можно было сказать с уверенностью: не было Эдварда Комптона из Комптон Мэнора. Не было уже больше двадцати лет!
Тогда кто же был тот странный мужчина, который произвел на меня такое впечатление, который смотрел на меня — да, теперь я могу в этом признаться, — с восхищением и с чем-то еще, указывающим мне на то, что у нас могли бы быть более близкие отношения и что ему этого хотелось бы. Не могла же я вообразить всю эту историю!? Он был в лесу, который Лидия считала населенным призраками — те же слова, которыми тетя Пэтти описывала школу Аббатства, — где могли происходить странные вещи?
Я должна забыть о происшедшем. Я не могу позволить ему и дальше занимать мои мысли. Это был один из странных случаев. Время от времени они происходят. Я читала о них, и объяснения им нет.
Я была уверена, что самым мудрым было бы попытаться выбросить все это из головы.
Но это оказалось невозможным. Когда я закрывала глаза, я видела надгробия. Сэр Эдвард Комптон… и надгробие маленького мальчика, другого Эдварда.
Это было таинственным… довольно пугающим. О да. Я, несомненно, должна постараться выбросить это из головы.
Когда я прибыла на станцию Колби, был чудесный весенний день. Я была очарована окрестностями, которые мельком видела в окно поезда — сочные зеленые луга и богатые красные почвы Девоншира, да иногда проблески моря.
Солнце пригревало, хотя в воздухе был легкий морозец, словно для того, чтобы напомнить мне, что лето еще не наступило. Когда я прощалась с тетей Пэтти и Вайолит, было много смеха, немного слез и постоянные напоминания, что на летних каникулах мы все будем вместе. Это бодрило, как всегда должно бодрить начало новой жизни, и мне крайне повезло, что у меня была тетя Пэтти. Ее последним предписанием было: «Если мадам Хетерингтон не будет обращаться с тобой с подобающим уважением, ты знаешь, что делать. Однако я думаю, она будет себя вести как полагается. Она знает, что ты не совсем в ее распоряжении, чтобы командовать тобой, как теми несчастными девушками, которые должны либо повиноваться, либо думать, где раздобыть следующий обед».
— Вы всегда были моим бастионом в жизни, — сказала я ей.
— Надеюсь, эти слова не следует понимать буквально, дорогая. Я знаю, что слишком увлекаюсь хорошей пищей, но бастион… Нет, мне не нравится, как это звучит.
На этом мы и расстались. Последнее, что я видела, — поскольку она и Вайолит приехали в Лондон проводить меня — была улыбка, хотя я знала, что слезы не за горами.
И вот я наконец прибыла на место. Когда я сошла с поезда, ко мне подошел мужчина в щеголеватой ливрее и спросил, не я ли мисс Грант: а если это так, он отвезет меня в Академию аббатства Колби, где меня ожидают.
— Двуколка во дворе, мисс. Ваш саквояж? Тут пара шагов… не больше.
Вместе с ним я прошла за барьер и оказалась у экипажа, который он называл двуколкой — довольно маленькой двухколесной тележки, запряженной серой лошадью.
Он погрузил в тележку мои сумки.
— Думаю, мисс, — сказал он, — вам со мной будет удобно.
— Благодарю, — сказала я, когда он помог мне подняться в экипаж.
— Утро начинается доброе, мисс, — сказал он. У него была черная борода и вьющиеся темные волосы — коренастый мужчина средних лет с произношением, к которому со временем я должна буду привыкнуть.
Он был склонен поболтать. Хлестнув коня, он сказал:
— Молоденькие леди начнут приезжать в следующий вторник. Это даст вам время обустроиться, мисс. Малость по-другому, когда они все тут, а? Только некоторые из них в это время года остаются в школе. У нас полностью разъезжаются только на Рождество и на лето. Некоторым до дома слишком далеко, понимаете?
— Да, — сказала я.
— Вы вообще знаете Девон, мисс?
— Боюсь, что нет.
— У вас впереди настоящий подарок. Собственное графство Бога. Маленький кусок самих Небес.
— Рада это слышать.
— Это так, мисс. Вот, к примеру, сэр Фрэнсис Дрейк. Он был девонцем. Спас Англию от этих испанцев, так говорят. Только это было уже давно. Славный Девон, так его называют. Девонширские сливки и сидр… О них даже песни сложены.
— Да, я слышала некоторые из них.
— Через минутку вы увидите большой дом. Аббатство в добрых трех милях дальше.
— Это дом Веррингеров?
— Да, это Холл. Смотрите, вон у церкви кладбище. Как раз в этот момент зазвонили колокола.
— Сегодня похороны. Смешное время для приезда, мисс, коли позволите так сказать. Миледи вот уходит, а вы приезжаете.
Его борода затряслась. Казалось, он находит это забавным.
— Чьи это похороны, вы сказали?
— Леди Веррингер.
— О… она была очень пожилой?
— Нет. Жена сэра Джейсона. Бедная леди. Какая там жизнь. Лет десять, а то и больше, как стала калекой. С лошади своей упала. Не больно-то им везет… Веррингерам то есть. Думаю, точно на них проклятье, как люди говорят.
—О?
— Ну, это давно началось… совсем давно. И Аббатство, и все это. Истории разные есть про них. Есть люди, думают: было так — или Аббатство, или Веррингеры; следовало бы быть Аббатству.
— Звучит таинственно.
— О, это давняя история.
Мы свернули в такую узкую аллею, что окаймлявший ее кустарник терся о края двуколки. Внезапно мой возчик затормозил. Навстречу нам приближалась карета.
Возница кареты тоже натянул вожжи. Альтернативы у него не было, и мужчины сердито уставились друг на друга.
— Тебе придется подать назад, Эммет, — сказал возница кареты.
Мой кучер — по всей видимости Эммет — упрямо оставался на месте.
— Тебе куда как меньше пятиться, Том Крэддок, — сказал он.
— Я назад не подам, у меня тут сквайр.
Я услышала, как чей-то голос крикнул:
— Во имя Господа, что тут происходит? В окно выглянуло лицо, и я мельком увидела темные волосы и сердитые темные глаза.
— Да тут Нат Эммет, сэр Джейсон. Он новую молодую леди в школу везет и дорогу загородил.
— Сейчас же подай назад, Эммет! — крикнул повелительный голос, и лицо скрылось.