— Им не следовало присылать Кабакова, — проговорил Корли.

— Еще как следовало. Вы заметили, что там не было военного атташе Вайсмана. Мы оба знаем, что он выполняет задания разведки. Но он занят сделкой с «фантомами». Им совсем не хочется официально признавать, что между нею и этим делом есть связь.

— Вы завтра будете в Лэнгли?

— Буду, как не быть. Не допустите, чтобы вас отшлепали из-за Кабакова.

* * *

Каждый четверг, рано поутру, вся американская разведывательная братия проводит совещание в выложенной свинцовыми плитами комнате без окон — в штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли, штат Виргиния. Тут представлены ЦРУ, ФБР, Агентство национальной безопасности, военная контрразведка, Национальный комитет по разведке и советники по военной разведке Объединенного комитета начальников штабов. При необходимости приглашают узких специалистов. Повестка дня сводится не более чем к четырнадцати пунктам, время строго ограничено.

Корли говорил десять минут, Фаулер — пять, а представитель руководства бюро иммиграции и натурализации — и того меньше.

Тем временем в тесном кабинете Корли в штаб-квартире ФБР Кабаков ждал возвращения хозяина.

— Меня просили поблагодарить вас за приезд к нам, — сказал ему Корли. — Госдепартамент намерен выразить признательность послу. Наш посол в Тель-Авиве изъявит благодарность Йигалу Аллону.

— Милости прошу, но что вы намерены предпринять?

— Чертовски мало, — ответил Корли, раскуривая трубку. — Фаулер притащил кучу записей передач каирского и бейрутского радио. Все они, по его словам, представляют собой разнообразные угрозы, дальше которых дело не пошло. ЦРУ сейчас сопоставляет голоса на этих пленках с вашей.

— Моя запись — вовсе не угроза. Ее сделали, чтобы пустить в ход после удара.

— В ЦРУ проверяют свои источники в Ливане.

— В Ливане ЦРУ вынуждено глотать то же дерьмо, что и мы, поставляемое одними и теми же людьми, — сказал Кабаков. — Сведения, которые через два часа так и так попадут в газеты.

— Иногда и того быстрее, — ответил Корли. — Вы пока можете просмотреть снимки. У нас на заметке около сотни сочувствующих ООП, те, кто, по нашему мнению, участвуют в движении Пятого июля. Иммиграция и натурализация не афишируют этого, но у них есть дела на подозрительных арабов. Однако вам придется ехать в Нью-Йорк, чтобы ознакомиться с ними.

— Вы можете своей властью объявить общую тревогу по таможне?

— Я это уже сделал. На нее мы прежде всего и надеемся. Для крупного дела им, вероятно, придется ввозить бомбу из-за границы. Разумеется, если это бомба, — уточнил Корли. — За последние два года тут были три небольших взрыва, организацию которых связывают с движением Пятого июля. На воздух взлетели израильские представительства в Нью-Йорке. С тех...

— Один раз они использовали пластик и дважды — динамит, — вставил Кабаков.

— Совершенно верно. Вы в курсе дела, не так ли? Очевидно, тут они не смогут раздобыть достаточно много пластика, иначе не играли бы с динамитом, рискуя взлететь на воздух во время выделения нитроглицерина.

— В движении Пятого июля полно любителей, — сказал Кабаков. — Им Наджир не доверил бы такое дело. Заряды привезут сюда в упаковке, если уже не привезли. — Израильтянин поднялся и подошел к окну. — Итак, ваше правительство открывает для меня досье, велит таможенникам следить в оба за парнями с бомбами, и все?

— Извините, майор, но я не вижу, что еще мы можем сделать на основе имеющихся сведений.

— Америка могла бы попросить своих новых союзников в Египте надавить на Каддафи в Ливии. Он оплачивает деятельность «Черного Сентября». Ублюдок выдал им пять миллионов долларов из ливийской казны в награду за мюнхенское смертоубийство. Возможно, он отменит операцию, если Египет нажмет посильнее.

Полковник Муаммар Каддафи, глава Ливийского Революционного Совета, опять заигрывал с Египтом, стремясь заложить основы прочной власти. Сейчас он мог поддаться давлению египтян.

— Госдепартамент не будет в это вмешиваться, — сказал Корли.

— Американская разведка вообще не думает, что они могут ударить здесь, не так ли, Корли?

— Так, — устало ответил Сэм Корли. — Они считают, что арабы не осмелятся.

Глава 4

В этот миг сухогруз «Летиция» пересек двадцать первый меридиан, держа курс на Азорские острова и дальше на Нью-Йорк. В его нижнем носовом трюме, в запертом отсеке, лежали в серых клетях 1200 фунтов пластиковой взрывчатки.

Рядом с корзинами в кромешной тьме растянулся полубесчувственный Али Хассан. Вверх по его животу ползла большая крыса. Хассан пролежал так уже трое суток. Капитан Кемаль Лармозо пырнул его в живот стальным прутом.

Крыса была еще не очень голодна. Поначалу стоны Хассана пугали ее, но теперь раненый только судорожно и хрипло дышал. Крыса стояла на корке запекшейся крови и обнюхивала рану. Потом влезла Хассану на грудь.

Сквозь ткань рубашки Хассан чувствовал уколы коготков. Надо выждать. В левой руке Хассан сжимал короткий прут, который капитан Лармозо выронил, когда араб застал его врасплох возле клетей, а в правой — самозарядный «вальтер ППК». Хассан слишком поздно выхватил его. Теперь-то стрелять нельзя: кто-нибудь может услышать. Пусть предатель Лармозо, когда опять явится в трюм, думает, что Хассан мертв.

Нос крысы почти касался его подбородка, усы ее колыхались от судорожного дыхания человека.

Хассан размахнулся изо всех сил и почувствовал, как прут пронзает бок крысы. Коготки впились в тело, когда она отпрыгнула прочь, и Хассан услышал их дробный стук по стальному настилу. Крыса удирала.

Шли минуты. До Хассана донесся легкий шорох. Ему почудилось, что какая-то тварь возится в штанине. Раненый не чувствовал своего тела ниже пояса и был рад этому.

Теперь его неотступно преследовало желание покончить с собой. У Хассана хватило сил поднести «вальтер» к виску. Он убьет себя, как только появится Мухаммед Фазиль — так обещал себе Хассан. А до тех пор он обязан охранять ящики.

Хассан не знал, долго ли пролежал в темноте, но понимал, что на этот раз сознание вернулось к нему лишь на несколько минут, и попытался поразмыслить. До Азорских островов оставалось чуть больше трех суток плавания, когда он застал Лармозо возле ящиков. Мухаммед Фазиль не получил телеграмму от Хассана 2 ноября. Значит, у него будет двое суток, чтобы предпринять какие-то действия, прежде чем «Летиция» вновь выйдет в море. Азорские острова были последней остановкой перед Нью-Йорком.

Фазиль что-нибудь сделает, а уж я его не подведу.

С каждым оборотом престарелого винта «Летиции» палубный настил под головой содрогался. Глаза застилала багровая пелена. Хассан вслушивался в шум дизеля, и ему казалось, что это стучит сердце Аллаха.

В шестидесяти футах над трюмом в своей каюте отдыхал капитан Кемаль Лармозо. Он пил пиво «Саппоро» и слушал последние известия. Ливанская армия опять воевала с боевиками. Хорошо, думал Лармозо, пусть себе убивают друг дружку.