— Я хочу спасти этого мальчика. Ты должен помочь мне.
— Я? Ко мне это не имеет никакого отношения.
— Это имеет отношение ко мне, а я твоя сестра… Точнее, твой отец мой опекун. Полагаю, это что-нибудь да значит?
— Только не то, что я буду участвовать в твоих сумасбродных затеях.
— Ты мог бы оплатить его проезд, взять слугой, пока твой всемогущий отец не подыщет ему какую-нибудь подходящую работу. Ведь ты поможешь?
— Не понимаю, почему ты в этом так уверена.
— Потому что ты вовсе не такой жестокий, каким хочешь казаться.
— Я просто практичный.
— Конечно, потому-то ты и поможешь мальчику. Под) май, он будет предан тебе всю жизнь, а это уже не так мало.
Стирлинг смеялся так, что даже не мог говорить. Мне было не по себе. Я очень волновалась за несчастного малыша, к которому, похоже, никто, кроме меня, не испытывал симпатии.
— Мистер Мулленс утверждает, — сообщила мне вечером соседка по каюте, — что никогда не слышал ни о чем подобном. Что мы соберем в Австралии половину отребьев общества, если будем так поощрять каждого безбилетника.
— Чем же мальчика поощряют? Только тем, что больного уложили в постель и лечат? А чего ожидал мистер Мулленс? Что беднягу на канате протащат под днищем судна? Или закуют в кандалы?
Она вскинула голову. Не сомневаюсь, и она, и этот Мулленс осуждали меня.
— Я слышала, мистер Херрик уже выручил мальчишку, — ухмыльнулась девица. — Этот сорванец будет теперь его слугой.
— Слугой?? — вскричала я.
— Разве он ничего не сказал вам? Мистер Херрик оплатил его проезд, и наш юный негодяй неожиданно превратился в честного мальчика.
Какое счастье! Я помчалась к каюте Стерлинга и постучала в дверь. Мой «брат» был один, я не могла удержаться, порывисто обняла его и поцеловала. Смутившись, он высвободился из моих рук.
— Ты это сделал, Стирлинг! — воскликнула я. — Ты это сделал!
— О чем ты говоришь? — состроил он удивленный вид. — Ах, мальчик… Он в третьем классе. Конечно, жаль, но большего он не заслуживает. Билет стоит семнадцать гиней, но, естественно, столько не запросили, ведь он спал не в каюте и не получал никакой еды. Доберется до Мельбурна…
— А там ты подыщешь ему работу?
— Он останется моим слугой, пока мы не подберем ему что-нибудь более подходящее.
— О, Стирлинг! Это чудесно! У тебя, оказывается, есть сердце!
— Только, пожалуйста, не взваливай на меня больше такие проблемы. Ты будешь горько разочарована, — притворился он равнодушным.
Бедный маленький Джимми! Как он будет радоваться сегодня вечером!
С этого дня мы со Стерлингом стали еще ближе.
В остальном наше путешествие прошло без особых приключений, и через сорок пять дней после его начала мы прибыли в Мельбурн.
Были уже сумерки, когда мы сходили с судна. Я никогда не забуду, как стояла на пристани среди наших вещей, а рядом жался Джимми в своих лохмотьях — это было все его имущество. Я, как могла, успокоила мальчика. И успокоилась сама.
К нам подходила женщина, и я мгновенно поняла, что это Аделаида, та самая, которая должна была встретить меня в Англии. Она была одета в простое пальто и шляпку без отделки, подвязанную под подбородком лентой, потому что дул сильный ветер. Я была немного разочарована: она совсем не походила на дочь такого необычного человека, как Линкс. Скорее, простая, уравновешенная деревенская женщина. И, вглядевшись в ее лицо, я поняла — очень добрая.
— Аделаида, это Нора, — сказал Стирлинг. Она взяла меня за руку и спокойно поцеловала.
— Добро пожаловать в Мельбурн, Нора. Я уверена, что путешествие было приятным.
— Интересно, — откликнулся Стирлинг, — во всем-то ты уверена.
— Мы остановимся в «Линксе», — продолжала она, — а завтра утром за нами приедет экипаж Кобба.
— «Линкс»? — переспросила я.
— Это отель. Он принадлежит нашему отцу, — объяснила Аделаида. — Надеюсь, вам там понравится. Здесь весь багаж? — тут ее глаза остановились на Джимми.
— Он — часть багажа, — усмехнулся Стирлинг. Я нахмурилась, опасаясь, как бы Джимми не расстроился, услышав такой презрительный отзыв о себе, но тот не обратил на это никакого внимания.
— Мы подобрали его на судне, — продолжал Стирлинг. — Нора считает, что ему следует подыскать какую-нибудь работу.
— Ты написал об этом отцу?
— Нет, Нора сама все расскажет ему.
Похоже, Аделаида была удивлена, но я сделала вид, что нисколько не боюсь предстоящего объяснения.
— Нужно отослать все эти вещи в отель, — Аделаида повернулась ко мне. — Мы живем в сорока милях от Мельбурна, но часто наведываемся в город. Мужчины обычно едут верхом, ну а я предпочитаю экипажи Кобба — они у него Превосходные. Надеюсь, вы здесь хорошо устроитесь.
— Спасибо. Я тоже надеюсь.
— С ней будет все в порядке, если она на это настроится, — заметил Стирлинг. — «Очень своенравная особа.
Я пошла вместе с Аделаидой и Стирлингом. Джимми последовал за нами. Вокруг стояла страшная суматоха. Все эти повозки, запряженные лошадьми или волами и груженные тюками шерсти, мясными тушами и другой поклажей.
— Это очень оживленный город, — сказала Аделаида, — он быстро вырос за последние несколько лет. Золото сделало его богатым.
— Золото! — выговорила я с горечью; она должна была догадаться, что я подумала о своем отце.
В самом деле, Аделаида тут же постаралась отвлечь меня от грустных мыслей.
— Это хорошо, когда до города не слишком далеко, — сказала она. — Не чувствуешь себя отрезанной от всего мира. Вы когда-нибудь жили в большом городе?
— Да, и в деревне тоже. Но так одиноко, как там, где я провела последний год, мне не было нигде. Она кивнула.
— Мы сделаем все, чтобы вам у нас было хорошо. А вот и экипаж. Я дам распоряжение Джону относительно багажа.
— Джимми ему поможет, — сказал Стирлинг, — пусть отрабатывает свой хлеб.
И вот я уже со Стирлингом и Аделаидой — моими новыми братом и сестрой — въезжаю в Мельбурн. Рядом верхом ехали фонарщики и зажигали уличные фонари своими факелами на длинных шестах. Работая, они распевали старые песни, которые я так часто слышала дома. Вот» Однажды ранним утром «, а вот и» Прекрасная клубничка «. Позади оставались тысячи миль, но мне показалось, что я не так уж далеко от Англии.
Отель был полон скотоводов, съехавшихся издалека, чтобы договориться о продаже шерсти. Они громко обсуждали цены и положение на рынке, но меня больше заинтересовали другие мужчины — с бронзовыми лицами, мозолистыми руками и алчными глазами. Должно быть, это искатели золота.» Они хотят потратить то немногое, что смогли добыть «, — решила я. И не ошиблась.