И клялась любить меня,
И ласкала нежным взглядом.
Элис, что нам суждено…»
– Кто здесь? – окликнула я. Ответа не было, но вдалеке мелькнула фигурка ребенка с белыми, как лен, волосами, и я узнала малышку Джилли, которая в день приезда разглядывала меня из-за кустов герани около сторожки.
Я быстро пошла вперед, вскоре лес посветлел, и за опушкой мелькнула дорога. Выйдя на нее, я оказалась на склоне холма, прямо возле ворот. У своей сторожки, как и вчера, сидела миссис Соуди с вязанием в руках.
– А, мисс, – приветствовала она меня, – гуляете?
– Да, мы с мисс Элвиной пошли на прогулку и потеряли друг друга в лесу.
– Так-так, значит она от вас сбежала, – миссис Соуди подошла к воротам, покачивая головой. Вязальный клубок катился за ней по земле.
– Я думаю, она найдет дорогу домой? – спросила я.
– О, господи, ну конечно. Да она здесь все леса как свои пять пальцев знает. А я гляжу у вас цветочек буквицы. Вот и хорошо.
– Это мисс Элвина приколола.
– Смотрите-ка. Так вы уже друзья.
– Я слышала, как в лесу поет малышка Джилли, – сказала я.
– Наверно, так оно и есть. Она всякий раз в лесу поет.
– Я ее окликнула, но она убежала.
– Да, она, как лань, пугливая.
– Ну, я, пожалуй, пойду. До свидания, миссис Соуди.
– До свидания, мисс.
Я пошла по дороге мимо герани и фуксий, прислушиваясь, не раздастся ли пение снова, но, кроме редких шорохов в траве, ничего слышно не было.
Наконец, изнемогая от жары и усталости, я добралась домой и, поднявшись к себе в комнату, позвонила, чтобы принесли воды. Умывшись и приведя себя в порядок, я прошла в классную, где был накрыт чай. Элвина уже сидела за столом с видом примерной ученицы. Она ни словом не обмолвилась о нашем походе в лес, я – тоже. После чая я сказала:
– Не знаю, какой у тебя был распорядок дня при прежних гувернантках, но я хочу предложить тебе такой: занятия с утра, потом – с обеда до чая – перерыв, а с пяти до шести – урок чтения.
Элвина не ответила, внимательно меня разглядывая. Потом вдруг спросила:
– А вам нравится мое имя, мисс? Вы знаете еще кого-нибудь по имени Элвина?
Я ответила, что имя мне нравится и я слышу его впервые.
– Оно корнуэльское. Знаете, что оно значит?
– Не имею представления.
– Тогда я вам скажу. Мой отец умеет говорить и писать по-корнуэльски. – Когда она заговорила о своем отце, вид у нее стал задумчивый. Значит, есть все-таки человек, которым она восхищается и чью похвалу хочет заслужить. Она между тем продолжала: – На корнуэльском Элвина означает маленькая Элис.
– Вот как, – сказала я, и мой голос слегка дрогнул.
Она подошла совсем близко и, положив руки мне на колени, серьезно сказала, глядя прямо в лицо:
– Видите ли, мисс, мою мать звали Элис. Ее больше нет. А меня назвали в ее честь, поэтому я – маленькая Элис.
Не в силах выносить ее пристального взгляда я встала и подошла к окну:
– Взгляни! На лужайке – два павлина.
Она встала рядом со мной:
– Они ждут, чтобы их покормили. Обжоры! Дейзи обычно кормит их в это время, и они это знают.
Но я уже не видела никаких павлинов. Передо мной стояли лукавые глаза человека из поезда, который предупреждал меня остерегаться Элис.
Через три дня после моего приезда в Маунт Меллин вернулся его владелец.
К этому времени я уже успела привыкнуть к своим обязанностям. Каждое утро после завтрака я занималась с Элвиной. Она оказалась хорошей ученицей, несмотря на упорные старания привести меня в замешательство вопросами, на которые, как она надеялась, я не смогу дать ответа. Элвина вовсе не стремилась понравиться мне, просто ее желание учиться было настолько велико, что ей трудно было его скрыть. Я подозреваю, она хотела как можно скорее усвоить все, чему я могла ее научить, чтобы затем поставить своего отца перед фактом: поскольку мисс не может больше ничему ее научить, дальнейшее пребывание в доме гувернантки не имеет смысла.
Я часто вспоминала слышанные ранее рассказы о престарелых гувернантках, благополучно доживающих свой век, окруженных заботой бывших воспитанников. Такая счастливая судьба, судя по отношению ко мне со стороны Элвины, не мой удел.
Впервые услышав имя Элис, я испытала глубокое потрясение, и мне вдруг почудилось, что наступившие сумерки наполнили дом пугающими тенями. Полнейший вздор, конечно, игра воображения. Это все оттого, что начало было плохим – этот человек в поезде, его разговоры о ясновидении.
Тем не менее, поднявшись к себе после того как в доме все стихло, я задалась вопросом, от чего умерла Элис. Она ведь была совсем молодой. Ее присутствие все еще ощущается в доме, подумала я. Это оттого, наверное, что она умерла недавно, в конце концов, один год – срок небольшой.
Ночью я несколько раз просыпалась. Мне казалось, что я слышала голоса, которые печально звали:
– Элис. Элис. Где Элис?
Я подошла к окну и прислушалась: похоже было, что шепот голосов доносит сюда ветер.
Дейзи, которая, как и ее сестра, отнюдь не страдала от избытка воображения, развеяла все мои ночные фантазии на следующее же утро, когда она принесла горячей воды.
– Вы слышали, мисс, как шумело ночью море в старой бухте Меллин? Шш… шш… шш… ox… ox… ox… всю ночь напролет. Словно две беззубые старухи болтали там без умолку.
– Да, слышала.
– Так иногда бывает по ночам во время прилива, если ветер дует в определенном направлении.
Я посмеялась над собой. Всему можно найти разумное объяснение.
Постепенно я познакомилась со всей прислугой замка. Миссис Тэпперти как-то раз позвала меня к себе и угостила своей наливкой из смородины. Она спросила, нравится ли мне в Маунт Меллине, а потом поведала, как трудно ей приходится с Тэпперти, который просто проходу не дает молодым девушкам, и чем они моложе, тем он настойчивее. Она боялась, что Китти и Дейзи пошли в отца. Это было прискорбно, тем более что их мать, по ее собственным словам, была человеком набожным и каждое воскресенье ходила в деревенскую церковь к утренней и вечерней службе. Теперь, когда девушки стали взрослыми, ей приходится беспокоиться не только о том, ухлестывает ли Джон Тэпперти за живущей по соседству миссис Тулли, но и о том, чем занимаются в конюшне Дейзи и Билли Тригай или что делает Китти с молодым слугой из Маунт Уиддена. Это была нелегкая жизнь для набожной женщины, которая хотела, чтобы не только она сама, но и все другие жили праведно.
Я навестила миссис Соуди, которая рассказала мне о своих трех сыновьях и их детях.