Я так веселилась, словно в тот вечер вернулось мое детство, я блистала остроумием и не позволяла, чтобы кто-то другой находился в центре нашей беседы. Теодосия не возражала (она ведь такая милая), что я привлекала всеобщее внимание.
Тибальт был несколько в стороне от нашей легкомысленной болтовни. Он старше всех нас и мне бросились в глаза его превосходство перед Хадрианом и Эваном, они казались такими незначительными по сравнению с ним. Когда Тибальт говорил об археологии, мы ощущали его глубокий интерес к предмету, единственную страсть его жизни. Мне пришло в голову: если Тибальт полюбит женщину, он будет любить ее с такой же неизменной привязанностью как и свою профессию. Я хотела вовлечь Тибальта в беседу, чтобы он страстно говорил и зажигал меня своим энтузиазмом, поэтому я задала вопрос об археологии и мгновенно он превратился в пламенного оратора, а мы внимали ему, затаив дыхание.
Во время паузы Теодосия вставила:
— О, вы все такие умные… даже Джудит! Но не кажется ли вам, что эта лососина просто превосходна?
Хадриан рассказал, как он ездил ловить рыбу на Спрей в Шотландию, там водится лучший в мире лосось. Ему пришлось войти в воду и вытаскивать сопротивляющуюся рыбину. Он развел руки, показывая нам, какой она была большой. Мы рассмеялись, не веря рассказчику. В этот момент в сопровождении нескольких гостей мимо нашего стола прошествовала леди Бодреан.
Я говорила:
— Мы все знаем, что рыбаки всегда удваивают свой улов, когда рассказывают о нем, но мне кажется, что Хадриан его утроил.
И вот она передо мной, брови поднялись от удивления и постепенно на лице проступила ярость.
Все замолчали, казалось, тишина никогда не прервется, потом леди Бодреан шагнула к нам. Мужчины встали, но она смотрела лишь на меня удивленным взглядом. Я попробовала улыбнуться.
Один из гостей сказал:
— О, это мистер Трэвис, я думаю.
Тибальт подтвердил.
Леди Бодреан сумела взять себя в руки и представила гостей друг другу, оставив меня напоследок.
— Мисс Осмонд. — Она произнесла мое имя словно это неприличное слово.
Никто ничего не заметил, и несколько минут длилась вежливая беседа, потом леди Бодреан отправилась дальше.
— О, Господи, — воскликнула Теодосия.
— Я знала, этого не миновать, — я попыталась сделать вид, что спокойна.
— Ну, сэру Ральфу придется нести ответ за своих гостей, — сказал Хадриан.
— Что случилось? — не понял Тибальт.
Я обернулась к нему.
— Мне не следовало быть здесь.
— Конечно, не следовало. Ваше общество сделало этот вечер слишком запоминающимся, — сказал Тибальт.
Из-за этих слов стоило прийти на бал.
— Завтра утром меня могут отправить упаковывать вещи.
Тибальта обеспокоили мои слова, а я выглядела счастливой. Теодосия пустилась в объяснения:
— Папа решил, что Джудит должна быть на балу и мы с ним вместе осуществили задуманное. Я выбрала ткань для платья, а Сара Слоупер сшила… Но мама ничего не знала.
Тибальт засмеялся.
— Мисс Осмонд всегда оказывается в центре какой-нибудь драмы. Если она не наряжается мумией и не ложиться в саркофаг, то надевает чудесное платье и приходит на бал; никто не предполагает ее увидеть, она всегда появляется неожиданно.
Хадриан взял меня за руку.
— Не беспокойся, Джудит. Завтра ты переживешь грядущий шторм.
— Мама может быть жестокой, — предупредила Теодосия, — но Джудит пришла как папин гость.
— Не понимаю, как может леди Бодреан возражать против этого, — удивился Эван.
— Ты не знаешь маму, — сказала Теодосия.
— Уверяю тебя, знаю. Но Джудит пришла как гость сэра Ральфа, — успокаивал Эван, — и, следовательно, не сделала ничего плохого.
— В любом случае, шторм наступит завтра, — сказала я. — А сейчас прекрасный вечер. Вот лосось, которого поймали в Шотландии и шампанское из лучших погребов. Компания собралась чудесная, чего еще желать?
Тибальт наклонился ко мне и сказал:
— Вы живете одним днем, вернее моментом.
— Так и следует жить. Сегодня я, в некотором роде, Золушка. Завтра я вернусь к своей золе.
— А сегодня я стану сказочным принцем, — воскликнул Хадриан. — Музыка играет, пошли танцевать.
Мне не хотелось оставлять Тибальта, но что оставалось делать?
— Поздравляю, — сказал Хадриан. — Ты очень хладнокровно себя вела, спокойнее всех нас.
— У меня такое чувство, что очень скоро я буду сидеть за столом в коттедже «Радуга» и писать умоляющие письма работодателям.
— Ах, Джудит. Как ужасно быть бедным!
— А что ты знаешь об этом?
— Многое. У меня тоже проблемы, нужно заслуживать благосклонность дяди. Кредиторы преследуют меня. Придется поговорить с ним завтра. Поэтому, как и ты, сегодня я хочу есть, пить и веселиться.
— О, Хадриан, ты действительно в долгах?
— По самые уши. Как бы я хотел быть на месте Теодосии.
— Думаю, ей на расходы дают гораздо меньше денег, чем тебе.
— А кредит! Ты знаешь, что мой дядя фантастически богат? И все его богатство унаследует Теодосия.
— Ненавижу эти разговоры о деньгах.
— Да, это огорчает. Вот поэтому я хотел бы стать богатым, чтобы не говорить о деньгах и даже не вспоминать о них, а это возможно, лишь будучи богатым.
Мы смеялись, танцевали, шутили, но все же оба думали о том, что готовит для нас новый день. Я могла забыть обо всем лишь в обществе Тибальта.
Я надеялась еще увидеть его на балу, но безуспешно, и решила уйти с бала прежде, чем разойдутся все гости.
Мы неверно рассчитали, что буря разразится утром. Леди Бодреан не собиралась так долго ждать.
Яростно зазвонил колокольчик, я еще не успела снять бальное платье и очень обрадовалась, потому что платье придавало мне уверенности.
Я отправилась в комнату к леди Бодреан. Она была в бальном наряде — фиолетовом платье из бархата с великолепным шлейфом, отороченным мехом. Она выглядела, как королева.
— Итак, мисс Осмонд, что вы можете мне сказать в свое оправдание?
— А что вы ожидаете услышать, леди Бодреан?
— Я не ожидаю наглости. Вы были сегодня на балу. Как вы осмелились явиться и находиться вместе с моими гостями?
— Чтобы принять приглашение, не нужно слишком много смелости.
— Приглашение? У вас хватает нахальства сознаться, что вы сами отправили себе приглашение?
— Нет, сэр Ральф распорядился, чтобы я была на балу.