— Что он сказал обо мне, сын? — спросила Катрин.
— Ты мучаешь меня, — закричал король. — Оставь меня. Я хочу побыть один.
Он оттолкнул ее и, бросившись на диван, вцепился зубами в подушку.
— Я не скажу. Не скажу. Оставь меня. Он был прав, когда сказал, что ты… мой злой гений, что я должен править самостоятельно. Я буду делать это, уверяю тебя. Оставь меня… оставь меня.
Катрин склонила голову; он подтвердил ее опасения. Она позвала Мадлен и послала ее успокоить короля. Герцог Анжуйский ждал мать в ее покоях. Он почувствовал царивший во всем дворце страх; он видел, как люди смотрели на улицах на короля и его приближенных.
— Мама, — сказал он, — что нас ждет?
— Прежде всего мы должны уничтожить этого надоедливого адмирала.
— Как мы осуществим это? Он владеет магией… более сильной, чем наша. Похоже, его невозможно убить.
— Мы найдем способ, — мрачно сказала Катрин.
Карл, придя в себя благодаря нежной заботе Мадлен, принял решение.
Он поклялся отомстить людям, пытавшимся убить адмирала, и был полон решимости выполнить свою клятву.
Не посоветовавшись с матерью, он распорядился арестовать нескольких близких де Гизу мужчин, в том числе Шануана де Вилльмура.
— Если Генрих де Гиз — соучастник преступления, он поплатится за это жизнью.
Катрин воспользовалась первой же возможностью остаться наедине с сыном.
— О, Карл, — печально промолвила она, — ты следуешь дурному совету, объявляя войну Генриху де Гизу. Неужели ты еще не оценил силу этого человека? Если бы ты говорил так в Блуа или Орлеане, в Шамборе или Шенонсо, я бы сказала, что ты не взвешиваешь свои слова. Но произносить такие угрозы в Париже — значит совершать величайшую глупость. Подняв руку на герцога, ты восстановишь против себя весь город, потому что парижане — на стороне Генриха. Ему достаточно только подать им знак, и весь город бросится на его защиту. Ты — король Франции, но он — король Парижа.
Но король не отказался от своего замысла. Он помнил слова его друга Колиньи. Он, Карл, отомстит за адмирала. Если для этого необходимо убить де Гиза, значит, герцог умрет, какие бы последствия это ни сулило.
Катрин пыталась повлиять на сына.
— В такое время мы должны быть дипломатичными. Ты можешь легко найти козла отпущения для адмирала. Вполне подойдет человек из окружения твоего брата, поскольку говорят, что ружье принадлежало одному из его охранников. Сам Шануан… если это тебе необходимо. Но предупреждаю тебя — если ты хочешь остаться королем Франции, не трогай короля Парижа!
— Мадам, — произнес король необычным для него спокойным голосом, — я принял решение.
Она невозмутимо улыбнулась, но в душе ее бушевала буря.
Она покинула короля и, переодевшись торговкой, выскользнула через малоизвестную дверь из Лувра. Сквозь уличную толпу Катрин направилась на Рю Сент-Антуан. В городе царила неспокойная атмосфера. Люди обсуждали покушение на адмирала — католики с удовлетворением, гугеноты — со страхом Катрин проникла через заднюю дверь в особняк де Гизов и сказала слуге, что у нее есть сообщение для герцога; она отметила, что ее не узнали.
— Я должна увидеть герцога лично, — заявила Катрин. — Я послана королевой-матерью.
Наконец ее провели к Генриху, который был со своим братом, герцогом Майеннским; увидев гостью, Генрих немедленно отпустил всех своих приближенных.
Когда двери закрылись, Катрин спросила:
— Вы уверены, что нас не могут подслушать?
— Говорите без страха, мадам, — сказал де Гиз.
Она сердито посмотрела на него.
— Славное дельце. Похоже, нам все-таки следовало воспользоваться услугами герцогини. Этому неловкому идиоту нужно отрубить руки.
— Ваше Величество, вы должны понять, — сказал герцог Майеннский, — что тут нет вины этого человека. Во всей Франции не найти лучшего стрелка.
— Мадам, — вставил де Гиз, — он не виноват в том, что адмирал наклонился. Это судьба.
— О! — воскликнула Катрин, стиснув пальцами браслет. — Я всегда боялась, что его защищает какая-то могучая магия. Почему… почему он должен был наклониться в тот миг?
— И просто поднять упавший на землю листок, — мрачно продолжил де Гиз. — Если бы не это, у стрелка не было бы проблем.
— Послушайте, — сказала Катрин. — Король арестовал кое-кого из ваших людей. Несомненно, вам это уже известно. Ваш человек бросил там ружье. Считают, что он ускакал на коне, стоявшем в конюшне одного из ваших друзей. Король поклялся отомстить вам. Вы должны немедленно покинуть Париж.
Гиз улыбнулся.
— Но, мадам, это было бы настоящей глупостью.
Покинуть сейчас Париж? Это равносильно признанию вины.
— Думаю, — сказал герцог Майеннский, — что Ее Величество хочет изложить нам какой-то план.
— Вы правы. Ситуация не может оставаться без изменений. Гугеноты бормочут угрозы на улицах. Они осмеливались оскорблять меня, когда я шла к дому адмирала. Они кипят от негодования и готовы взорваться.
— Ну и пусть. — Де Гиз положил руку на свою шпагу. — Пусть они взорвутся в Париже; тогда они увидят, что думают о них парижане.
— Мы не можем допустить гражданскую войну в Париже, месье. Я бы хотела, чтобы был наведен порядок, пока это в наших силах.
Глаза Катрин сверкали, на ее лице проступил румянец. Она видела, что настал тот момент, которого она собиралась дождаться, беседуя с Альвой в галерее Байонна.
Время пришло. Это было очевидно. Нельзя допустить войну между католиками и гугенотами в Париже. Если она вспыхнет, де Гиз возьмет на себя роль короля. Кто знает, чем это закончится? Что, если католики, победив, посадят своего героя на трон? Он был принцем и мог претендовать на корону. Возможно, несмотря на то что почта задерживалась в Лионе, весть о бракосочетании католички и гугенота добралась до границы и попала в Испанию… Рим. Если удастся осуществить ее план, она сможет послать в Рим не только голову Колиньи, но и несколько других. Новость, которую она сообщит Филиппу и Грегори, заставит их позабыть о какой-то свадьбе.
— Я не имела в виду, что вы должны на самом деле покинуть Париж, господа. Нет. Сделайте вид, что вы уезжаете из Парижа с членами вашей семьи, которые находятся здесь с вами. Вы выберетесь из города через ворота Сент-Антуан… немного удалитесь от Парижа… затем измените ваш внешний вид и в сумерках вернетесь назад. Вы скроетесь на некоторое время… в этом доме. Никто, кроме ваших ближайших друзей, не будет знать, что вы здесь. Я не могу отпустить вас из Парижа, потому что вы нужны мне для дела, которое предстоит нам.
— Какое дело, мадам? — спросил Гиз.
— Избавить Францию от этих опасных гугенотов раз и навсегда… одним махом.