Бюсси — великолепный мужчина, заверила себя Марго. Занятный, мужественный, страстный. Хороший любовник. Если он не так предан ей, как прежде был месье де Ла Моль, то он забавнее печального джентльмена, на голову которого она уже не смотрела много месяцев. Она счастлива с Бюсси. Вероятно, она не полюбит больше никого так сильно, как она любила Генриха де Гиза, но и не испытает снова таких страданий.
Марго засмеялась.
— О, послушайте, месье де Гиз, почему вы разыгрываете сочувствие ко мне? Мой брат сердится на меня. Мать хочет наказать меня. Мой младший брат ненавидит старшего брата. Наша семья воюет сама с собой. Мы не похожи на Гизов, да? Мы живем нашими страданиями, ревностью, любовью, ненавистью. У нас нет всепоглощающего честолюбия Гизов и Лорренов. Думаешь, я не следила за тобой в эти ужасные недели? Не восторгайся так сам, им собой. Я восхищалась не твоей красотой, а твоей хитростью. Ты расхаживаешь по городу — король Парижа. Люди готовы целовать подол твоего плаща. Я видела их. Ты сдержан. Когда они кричат «Да здравствует славный герцог Гиз», ты требуешь, чтобы они кричали «Да здравствует король». Но я хорошо тебя знаю. Мне известны твои мысли. Я знаю, почему ты заботишься о бедных людях. Знаю, почему ты проявляешь сочувствие и раздаешь милостыню. Я видела, как ты со слезами на глазах пожимаешь грязную руку. Говорят, что великий герцог де Гиз никогда не брезгует рукой нищего. Он одинаково близок всем — принцам и беднякам. Таков он, величайший аристократ Франции. Я слышала, что говорят люди. «Он — истинный джентльмен, по сравнению с ним отпрыски Валуа — ничтожества». Люди пускают слезу умиления. Они не просто плачут. Они преклоняются перед тобой, надеются, что ты станешь настоящим королем.
— Марго! — испуганно воскликнул Генрих. — О чем ты говоришь? Это безумие!
— Безумие? Ты прав. Одумайтесь, месье, пока не поздно. Вы метите слишком высоко, мой герцог… в политике и браке. А теперь пропустите меня.
Она ушла, улыбаясь. Она встревожила его. Оставила Генриха размышляющим о том, не слишком ли поспешно и неосмотрительно он действовал. Неужели другие заметили его маленькую игру?
Марго захотелось заплакать, она шепнула себе: «Нет, другие ничего не заметили. Ты вел себя очень умно, дорогой; заметила только одна Марго — Марго, понимающая тебя так хорошо, что она замечает все твои шаги, даже делая вид, что ты не существуешь для нее».
Она отправилась в покои матери. Катрин отпустила фрейлин и начала свою атаку на дочь — на сей раз не физическую, а словесную. Марго не слушала ее; она могла думать лишь о Генрихе де Гизе.
Дю Гаст не был удовлетворен тем, что Катрин просто отругала Марго. Он хотел окончательно опозорить Марго, добиться того, чтобы ее считали при дворе развратной женщиной, способной принести лишь позор любой партии, в которую она вступит. Он хотел, чтобы все, и особенно королева-мать, знали: когда он просит о чем-то короля, его желание всегда удовлетворяется.
Дю Гаст убедил короля в том, что требуется публичное осуждение Марго.
Генрих отправился к матери.
— Я не могу позволить моей сестре вести себя подобным образом. О ее бесстыдстве говорит весь Париж. Ее следует изгнать со двора.
— Париж всегда говорит, — сказала Катрин. — Он говорит о тебе, мой сын, причем не лучше, чем о твоей сестре. Господи, люди говорят даже о такой несчастной слабой женщине, как я.
— Ты должна еще раз вразумить ее.
Но Катрин не собиралась делать это даже ради Генриха. Марго уже не была просто своенравной девушкой. Она участвовала в заговоре ее младшего брата и мужа; она обладала умом и хитростью; поэтому с ней следовало держаться уважительно.
— Подстрекатель разжег в твоей душе огонь зло бы, мой сын, — сказала она. — Я не понимаю нынешних людей. Когда я была молода, мы свободно общались со всем миром; в моих покоях ежедневно видели многих воспитанных друзей твоего отца. Что в этом дурного? Ты неразумно отнесся к этому делу, мой сын. Ты уже нанес Марго оскорбление, которое она не забудет.
Генрих удивился тому, что мать казалась способной заступиться перед ним за Марго.
— Я лишь повторяю то, что говорят люди, — заявил он.
— Кто эти люди? — спросила она. — Они хотят ославить на весь свет тебя и твою семью!
Эти слова прозвучали в присутствии приближенных Катрин. Оставшись наедине с сыном, она сказала ему кое-что еще.
— Тебя беспокоит не нравственность сестры. Все дело в ее самоуверенном любовнике. Он подстрекает Аленсона и разжигает амбиции твоего брата. Мудрее устранить со двора не твою сестру, а Бюсси.
— Я сделаю это. Он уедет.
Катрин взяла Генриха за руку и приблизилась к нему.
— Действуй тонко, как я, мой сын. Есть много способов изгнания со двора. Убийца легко выделит Бюсси в компании. Из-за недавнего ранения Бюсси носит руку на перевязи из голубого шелка. Эта перевязь сделает его легкой мишенью.
— Ты права, — сказал король. — Когда возникает необходимость устранить помеху, у тебя всегда рождаются хорошие идеи.
— Помни, что я всегда действую в твоих интересах, мой дорогой.
Когда я избавлюсь от гнусного дю Гаста, Генрих будет снова безраздельно моим, подумала королева-мать.
Катрин ждала новостей. Что последует за смертью Бюсси? Наверно, смерть дю Гаста, потому что все сочтут его тайным организатором первого убийства; люди решат, что у Бюсси слишком много друзей, чтобы его гибель осталась неотмщенной. Никто не догадается о роли матери в этом деле; она охотно утешит сына, когда он будет оплакивать смерть своего фаворита.
Но события развивались не совсем по плану Катрин.
Этим вечером дю Гаст отправил три сотни воинов из его сардинского отряда караулить Бюсси на дороге, по которой Смельчак должен был поехать из его дома во дворец; люди разделились на группы, чтобы не упустить Бюсси. Он находился в компании нескольких друзей, когда на него напали солдаты. Бюсси был одним из лучших фехтовальщиков Парижа; даже с рукой на перевязи он хорошо проявил свои способности и убил немало воинов. Место схватки освещалось лишь факелами; поскольку один из сторонников Бюсси также повредил себе руку и держал ее на перевязи из голубого шелка, хотя и не столь искусно расшитой. Для солдат не составило труда перепутать двух мужчин; когда пронзенный шпагой человек Бюсси упал замертво на мостовую, солдаты решили, что задание выполнено, и удалились.
Тем временем Лувр был взбудоражен появлением одного из сторонников Бюсси, ускользнувшего от воинов в начале схватки. Аленсон пришел в ярость и уже собрался отправиться на выручку Бюсси, когда легко раненный Смельчак вбежал во дворец.
Там находились Марго, Катрин и ее брат. Поддавшись внезапному порыву, королева Наварры обняла в их присутствии своего любовника.
— Это пустяк, — сказал Бюсси. — Просто царапина. Кое-кто из моих друзей убит, но мы уничтожили вдвое больше солдат.