— Нет, стрекозы меня вообще не интересуют. Что же касается конкретной особи, которую вы имеете в виду, то я представления не имею, как сложилась ее судьба. Впрочем, судя по вашему тону, она, по-видимому, была трагична и должна всем нам послужить уроком.
— Яго, вы не можете не знать этой басни Лафонтена.
— А я и самого Лафонтена не знаю.
— Не прикидывайтесь, его все знают. Стрекоза пела и танцевала все лето напролет и ничего не запасла себе на зиму. Она попросила муравья одолжить ей немного еды, но муравей поинтересовался, чем она занималась летом. «Я все пела», — ответила стрекоза. «Ты все пела? Это дело. Так пойди же попляши!» — посоветовал ей жестокосердный приятель.
— Не усматриваю здесь никакой аналогии, — возмутился Яго. — Кто этот муравей? Мне вы явно отвели роль стрекозы.
— Когда вы станете старым и седым…
— Не дожить мне до того дня! — возмутился Яго. — Если понадобится, то буду красить волосы; но никогда не стану ни старым, ни седым.
— Со временем вам все же придется остепениться.
— Что вы под этим подразумеваете?
— Серьезный образ жизни.
— Я и так очень серьезен. Со всей серьезностью намереваюсь наслаждаться жизнью.
Всякий разговор он обращал в шутку. При моем тогдашнем состоянии духа меня это устраивало — ему всегда удавалось поднять мне настроение.
Неделя проходила за неделей.
Я много думала об Оливии и говорила о ней с кузиной Мэри.
— Ожидание ребенка, — сказала я как-то, — всегда тревожное время. Мне кажется, в письмах Оливии звучит какая-то невысказанная просьба. Следовало бы мне быть сейчас с ней.
— Если ты так думаешь, то поезжай.
— Никак не могу решиться. В определенном отношении это будет очень тяжело. Мне ужасно не хочется снова встретиться с Джереми Брендоном.
— Это понятно. Может быть, для тебя лучше было бы не ездить. Ты не знаешь к тому же, какие чувства ваша встреча может вызвать у Оливии.
— Я думаю, она поймет.
— А на крестины ты поедешь?
— Придется, вероятно. Я смогу тогда удостовериться, что с ней все в порядке.
Время шло, и я с беспокойством ждала известий. Наконец я получила письмо от самой Оливии. Почерк был довольно дрожащий, но в ее радости невозможно было усомниться.
«Дорогая Кэролайн!
Все уже позади, и я самая счастливая женщина в мире.Мой ребенок со мной. Это девочка, как я и мечтала. Джереми в восторге. Он уже забыл, что раньше хотел мальчи-
ка. Она совершенна во всех отношениях. Более красивоймалютки я никогда не видела.Мы уже решили, как ее назвать. Джереми сначала предлагал дать ей мое имя, но я сказала, что иметь двух Оливийв доме будет затруднительно. Мы пошли на компромисс —будем звать ее Ливией. Она должна носить, конечно, также имя своей крестной — это для меня очень важно. Значит, Ливия Кэролайн. Тебе нравится?
Я не знала, что в жизни может быть столько счастья.Мне не терпится повидаться с тобой и показать тебе мое сокровище. Крестины состоятся в конце сентября.
О, Кэролайн, я так жду тебя.
Твоя неизменно любящая сестра
Оливия».
Я почувствовала облегчение, узнав, что ее испытание закончилось благополучно. Оливия всегда казалась мне такой хрупкой. Я все время думала о ней и ребенке. Мне очень хотелось увидеть их обеих. Думала я и о том, как пройдет моя встреча с Джереми. Я была уверена, что он будет вести себя очень осмотрительно. Может быть, мне не придется особенно часто с ним встречаться.
Я отправилась к мисс Джентл, портнихе, жившей в одном из коттеджей на земле Лэндоверов. Она сшила несколько прелестных детских вещиц, которые я собиралась отвезти в Лондон. До моего отъезда оставались считанные недели. Мои мысли были постоянно заняты предстоящим посещением дома моего детства, а чувства колебались между радостью и опасениями.
Собираясь в дорогу, я чувствовала, что мое беспокойство все усиливается. Что я скажу, если окажусь лицом к лицу с Джереми? Конечно, я постараюсь казаться равнодушной, но смогу ли? Может быть, мне не удастся скрыть гнев, который он вызывает во мне.
Утром двадцать восьмого сентября Джо отвез меня на станцию. Кузина Мэри поехала со мной. Мы вошли в одно из купе первого класса, она быстро поцеловала меня и попросила не задерживаться слишком долго.
— Я скоро вернусь, — пообещала я.
Поезд тронулся, а она все стояла на платформе и махала мне платком.
Я стала устраиваться. Как всегда мне вспомнилась моя первая поездка в Корнуолл с мисс Белл и встреча с Полем и Яго, сыгравших впоследствии такую большую роль в моей жизни.
Я смотрела в окно на пробегающий мимо пейзаж и .радовалась, что я одна в купе.
Как сильно все изменилось после того первого путешествия! В поездах появились коридоры, и в некоторых нагонах стало удобно переходить из купе в купе; под полом были проведены трубы с горячей водой, они заменили грелки для ног, бывшие в ходу в то время, когда я ехала с мисс Белл.
Столько перемен за такое короткое время!
Я вдруг услышала, как открывается дверь моего купе. Резко обернувшись, я увидела стоявшего там мужчину и не поверила своим глазам.
— Добрый день, сударыня, — сказал он. — Не возражаете, если я разделю с вами это купе?
— Яго! — воскликнула я. — Что вы здесь делаете?
Он засмеялся. Как он был похож в этот момент на того мальчика, который предложил мне изобразить вместе с ним привидения, чтобы отпугнуть возможных покупателей его дома.
— Еду в Лондон, — сообщил он и сел напротив.
— Не понимаю.
— Ну, я подумал, что не должен упускать такую возможность.
— Неужели вы хотите сказать…
— Я хочу сказать, что собирался в Лондон, но ехать одному такая тоска. Вот я и подумал, что гораздо более разумно будет проделать это в обществе приятного попутчика.
— Почему вы не сказали мне, что поедете в Лондон? — Хотел сделать вам сюрприз. Мне нравится заставать людей врасплох, а особенно вас, Кэролайн. Вы стали такой светской, такой образованной, такой всезнайкой, что мне доставляет большое удовольствие удивлять вас неожиданными поступками.
— Ведь вы должны были сесть в поезд одновременно со мной, но я вас не видела.
— Я держался в стороне во время вашего нежного прощания с леди Мэри, а потом, когда вы перестали смотреть в окно, проскользнул внутрь, решив не лишать вас дольше приятного сюрприза. И вот я здесь — ваш спутник. Вы довольны?
— Нелепый вы человек, — сказала я.