– Тише, Кейт. Ты говоришь слишком громко.
– госпожа, а вдруг он благородный лорд и так влюблен в вас, что захочет на вас жениться?
– Любовь, которую питают знатные господа к дочерям купцов, редко заканчивается женитьбой, Кейт.
– Но ведь каких только чудес в мире не бывает!
– Только не таких! Если отец узнает об этом…
– Не узнает!
– Если ты будешь продолжать кричать так громко, то непременно узнает.
– Ах, как это прекрасно! – задумчиво сказала Кейт.
– Что прекрасно? Сам мужчина? Его одежда? Его настойчивость? То, как он напугал тебя?
– На самом деле я не так-то уж и испугалась. Я и раньше молила Пресвятую Деву указать нам путь, чтобы вы могли поступить по своей воле, а не достаться ювелиру. Вот она и услышала мои молитвы.
– Думаю, что это всего лишь еще один джентльмен, ищущий приключений. Уверяю тебя, здесь он их не найдет.
– Да уж, вы готовы запереться от всего мира, – проворчала Кейт. – Все ждете того, кого сможете полюбить. А любви не ждут – идут ей навстречу.
– Я не собираюсь встречаться со своей любовью в виде дерзкого типа, осмелившегося приставать к тебе на улице. Надеюсь, он не подумает, что я подошла к окну добровольно? Хотя наверняка подумает… Этих типов просто распирает от самомнения. О, Кейт, Кейт, тебе придется за многое ответить!
Посмотрев друг на друга секунду-другую серьезно, они опять расхохотались, причем смеялись так громко, что испугались, как бы их не услышал купец; успокоившись, они стали шептаться в темноте.
* * *
В большом обеденном зале Томас Уэйнстэд, сидя за столом, клевал носом. Еще минуту – и он захрапит. Подмастерья тоже дремали, даже болтовня некоторых слуг звучала приглушенно и сонно. На тростнике, устилавшем пол, собаки догладывали кости, брошенные им, и повизгивали от удовольствия, наткнувшись на кусок жира или хрящ, отброшенный обедавшими.
Джейн посмотрела на стол. Ее уже больше не держали на хлебе и воде. Отца испугала ее бледность – и он велел ей спуститься вниз, поесть хорошего мяса и выпить немного вина. «Он предпочитает иметь непокорную дочь, лишь бы она не умерла», – с нежностью подумала она. Отец очень беспокоился о ней, и Джейн хотелось порадовать его. Она была готова признать, что была капризна и дерзка, но все равно будет настаивать на том, что сама может позаботиться о себе. Например, ровно через пять минут она собиралась проскользнуть во двор и там, у конюшен, встретиться с таинственным вельможей, столь сильно увлекшимся ею. Кейт принесла ей несколько посланий, в которых он пылко объяснялся ей в любви и уверял, что она глубоко запала ему в сердце, что он не сможет ни спать, ни есть, пока она не согласится выслушать его мольбу. После заточения все это очень увлекало и радовало Джейн, а поскольку в приключении был привкус опасности, то она не смогла устоять.
Отец позволял ей прогуливаться по двору, но она не должна была выходить на улицу одна. Джейн улыбнулась: «Бедный, милый, глупый человек! Он и не подозревает, что во дворе можно так же смело пускаться в авантюры, как и на улице!»
Вошла Кейт – губы поджаты, глаза горят, на лице так и написано, что что-то затевается. Джейн приложила палец к губам и осторожно оглядела стол. Томас похрапывал, Джейн поднялась и на цыпочках выпорхнула из комнаты.
Кейт прошептала:
– Он пришел. Ждет вас во дворе.
Джейн завернулась в плащ, который прихватила с собой Кейт, и поспешно вышла из дома. К ней сразу же приблизилась темная фигура.
Уильям, лорд Гастингс, был одет подчеркнуто модно. Ему хотелось сохранить в секрете свою личность, но в то же время дать понять Джейн, что он человек высшего света. Можно было бы сказать ей, что он, Гастингс, друг короля, но его слишком хорошо знали по всей стране, и Джейн рано или поздно обнаружила бы, что у него есть жена, причем не кто-нибудь, а сестра самого великого графа Уорика. Поэтому он утаил свое имя, но оделся так, как могла себе позволить одеваться только самая высшая знать. Башмаки у него были удлиненными, с очень острыми носами. Короткий жакет открывал взору стройные ноги и бедра, а широкие свисающие рукава были длинны по тогдашней моде. Шляпу украшали перья, ворот был отделан драгоценными камнями.
– Джейн! – Он положил руки на ее плечи, поцеловал и прижал к себе.
– Довольно, – сказала она. – Что вы желаете мне сказать?
– Сказать тебе! Да то, что в мыслях я говорил тебе уже тысячу раз. Оставь все это убожество, и пойдем со мной…
– Мой отец не обрадовался бы, услышь он, как вы отзываетесь о его доме, милорд.
– И все же, Джейн, если бы ты увидела дом, который я приготовил для тебя, то не устояла бы.
– Милорд, если бы вы убрали руки и не дотрагивались до меня, общение с вами доставило бы мне большее удовольствие.
– Ты жестока, Джейн.
– Нет, просто любопытна.
– Так ты заставляешь меня танцевать под свою дудочку только… из простого любопытства?
– Да, я слишком любопытна. А вы чересчур влюбчивы. Если бы я не была любопытна, а вы не были бы так влюбчивы, то мы бы с вами никогда не встретились.
– Ты имеешь в виду, что наша встреча для тебя ничего не значит, тебе просто стало любопытно?
– А как же может быть иначе, если я вас едва знаю?
– Джейн, тебе просто нравится дразнить меня. Иди сюда, подальше от света, и поцелуй меня. Позволь мне показать тебе, какой бы у тебя могла быть жизнь со мной.
Она рассмеялась.
– О, это я знаю очень хорошо. Я бы, несомненно, жила в апартаментах в одном из тех серых домов на другой стороне реки, куда бы вы отвезли меня и через недельку-другую бросили.
– Бросил бы!..
– Да, бросили бы. И если бы я вас спросила: «Куда вы сейчас направитесь, сэр?» – вы бы ответили: «Найти другую, такую же простушку, как ты». Именно так, если бы вы были искренни. Вы думаете, что я родилась только вчера? Нет. Не приближайтесь ко мне! Если вы сделаете это, я закричу. Мой отец в обеденном зале. Он спустит собак…
– Почему тебе нравится унижать меня? Пресвятая Богородица, я еще никогда не терпел подобного. Разве это не говорит о том, как я тебя люблю?
– Говорит. Но говорит еще и о том, что у вас очень большие сомнения.
– Послушай, Джейн…
– Слушать вас, когда вы даже не назвали мне своего имени!
– Ты все равно узнаешь его рано или поздно. И тогда пожалеешь, что так оскорбляла меня…
– Скажите на милость! – насмешливо проговорила Джейн. – Так, может, вы Его светлость король?
Он смешался, ибо желание заставить ее поверить, что так оно и есть, было настолько велико, что он не стал возражать.