Не понимаю недоумения «группы служащих»,— мне кажется, я отвечал авторам письма с Путиловского завода вполне вразумительно и ясно.
Они написали мне: «Если вы будете критиковать правительство Народных комиссаров, мы закроем «Новую Жизнь».
Я ответил: «Новая Жизнь» будет критиковать правительство Народных Комиссаров, как и всякое другое правительство». Для вящего поучения я прибавил: «Люди, работающие в «Новой Жизни», не для того боролись с самодержавием подлецов и мошенников, чтобы оно заменилось самодержавием дикарей».
Ибо угроза физическим насилием есть угроза дикарская, свободные граждане не должны прибегать к таким приемам в идейной борьбе.
Все ясно, как нельзя более,— чего же не понимает «группа служащих»?
Далее «группа служащих» пишет:
«Еще не можем понять, чем по-вашему и как может Правительство Советов, в которых преобладает рабочий класс — «губить рабочий класс».
— Это похоже на то, как взять себя за волосы и поднять до-горы».
Из того, что «рабочий класс преобладает в Правительстве», еще не следует, что рабочий класс понимает все, что делается Правительством. «Правительство Советов» внушает рабочим, что в России возможно осуществление социалистического строя.
«Новая Жизнь» целым рядом статей, не встретивших возражений по существу со стороны органов правительства, утверждала — и впредь будет утверждать — что в нашей стране нет должных условий для введения социализма и что правительство Смольного относится к русскому рабочему, как к хворосту: оно зажигает хворост для того, чтоб попробовать — не загорится ли от русского костра общеевропейская революция?
Это значит — действовать «на авось», не жалея рабочий класс, не думая о его будущем и о судьбе России — пусть она сгорит бессмысленно, пусть обратится в пепел, лишь бы произвести опыт.
Так действуют фанатики и утописты, но так не может действовать разумная и культурная часть рабочего класса.
Вот я и твержу: с русским пролетариатом производят опыт, за который пролетариат заплатит своей кровью, жизнью и — что хуже всего — длительным разочарованием в самом идеале социализма.
Надо помнить, что если «безрассудство царей способно уничтожать целые поколения», то ведь этого «безрассудства» не лишены все люди, опьяняемые ядом власти.
Письмо «группы служащих» написано злобно и украшено различными экивоками, вроде указания на мою «собственную виллу» и т. д..
Раз навсегда заявляю этой «группе» и другим любителям экивоков, что у меня не было и нет «собственной виллы», я живу на капитал моего жизненного опыта и моих знаний, чего от души и желаю как группе служащих, так и всем иным людям, которые искренно ненавидят «собственность» до поры, пока не обладают ею. Но если б у меня была собственная вилла,— я не чувствовал бы себя грешником.
Хочется спросить «группу» и всех других авторов злых посланий ко мне: почему вы, граждане, все злитесь; отчего ваши письма насыщены таким раздражением, такими придирочками и колкостями?
Ведь вы теперь уже не «угнетенные народы», а победители, вы должны испытывать радость победы, спокойную уверенность людей, священные надежды которых осуществляются. Вы так долго и терпеливо ждали справедливости в отношении к вам — теперь ваша обязанность быть справедливыми ко всем, заботиться о торжестве желанной справедливости во всем мире.
А вы все злитесь, все кричите и ругаетесь. Зачем же?
Вы не измените отвратительных условий жизни, не изменив ваших чувств, вашего отношения к самим себе и ближнему.
«Новая Жизнь» № 6 (220), 9 (22) января 1918 г.
9-го января 1905 г., когда забитые, замордованные солдаты расстреливали, по приказу царской власти, безоружные и мирные толпы рабочих, к солдатам — невольным убийцам — подбегали интеллигенты, рабочие и в упор, в лицо — кричали им:
— Что вы делаете, проклятые? Кого убиваете? Ведь это ваши братья, они безоружны, они не имеют зла против вас,— они идут к царю просить его внимания к их нужде. Они даже не требуют, а просят, без угроз, беззлобно и покорно! Опомнитесь, что вы делаете, идиоты!
Казалось, что эти простые, ясные слова, вызванные тоской и болью за безвинно убиваемых рабочих, должны бы найти дорогу к сердцу «кроткого» русского мужичка, одетого в серую шинель.
Но кроткий мужичок или бил прикладом совестливых людей, или колол их штыком, или же орал, вздрагивая от злобы:
— Расходись, стрелять будем!
Не расходились, и тогда он метко стрелял, укладывая на мостовую десятки и сотни трупов.
Большинство же солдат царя отвечало на упреки и уговоры унылым, рабским словом:
— Приказано. Мы ничего не знаем,— нам приказано...
И как машины, они стреляли в толпы людей. Неохотно, может быть,— скрепя сердце, но — стреляли.
5-го января 1918-го года безоружная петербургская демократия — рабочие, служащие — мирно манифестировала в честь Учредительного Собрания.
Лучшие русские люди почти сто лет жили идеей Учредительного Собрания — политического органа, который дал бы всей демократии русской возможность свободно выразить свою волю. В борьбе за эту идею погибли в тюрьмах, в ссылке и каторге, на виселицах и под пулями солдат тысячи интеллигентов, десятки тысяч рабочих и крестьян. На жертвенник этой священной идеи пролиты реки крови — и вот «народные комиссары» приказали расстрелять демократию, которая манифестировала в честь этой идеи. Напомню, что многие из «народных комиссаров» сами же, на протяжении всей политической деятельности своей, внушали рабочим массам необходимость борьбы за созыв Учредительного Собрания. «Правда» лжет, когда пишет, что манифестация 5 января была сорганизована буржуями, банкирами и т. д. и что к Таврическому дворцу шли именно «буржуи», «калединцы».
«Правда» лжет,— она прекрасно знает, что «буржуям» нечему радоваться по поводу открытия Учредительного Собрания, им нечего делать в среде 246 социалистов одной партии и 140 — большевиков.
«Правда» знает, что в манифестации принимали участие рабочие Обуховского, Патронного и других заводов, что под красными знаменами Российской с.-д. партии к Таврическому дворцу шли рабочие Василеостровского, Выборгского и других районов.
Именно этих рабочих и расстреливали, и сколько бы ни лгала «Правда», она не скроет позорного факта.
«Буржуи», может быть, радовались, когда они видели, как солдаты и красная гвардия вырывают революционные знамена из рук рабочих, топчут их ногами и жгут на кострах. Но, возможно, что и это приятное зрелище уже не радовало всех «буржуев», ибо ведь и среди них есть честные люди, искренно любящие свой народ, свою страну.