Нэб послушно кивнул, а капитан вопросительно посмотрел на мальчика:
— Этот мальчишка — кок? Как так?
Поглаживая поврежденную руку, Петрос захныкал:
— Капитан, у меня рука совсем разболелась. Я не могу работать одной рукой.
Он попытался укрыться за спины других матросов, но Вандердеккен схватил его за горло. Он стал трясти Петроса, словно терьер крысу, и перепуганные глаза грека встретились с ледяными глазами голландца. Голос капитана понизился до предостерегающего хрипа:
— Слушай ты, никчемный пузырь со слезами, я нанял тебя как кока, вот и отправляйся на камбуз и готовь еду, иначе я зажарю тебя на твоей же плите! — и, вытолкнув несчастного Петроса из кубрика, он повернулся к остальным членам команды, в его голосе зазвучала явная угроза: — На этом корабле делают то, что говорю я. Болтаться мне на рее, если кто-то, не поладив со мной, остался еще жив. Ясно?
Отводя взгляды от его пронизывающих глаз, матросы привычно ответили:
— Есть, есть, капитан!
Нэб вздрогнул, когда капитан направил на него палец.
— А ты подойди поближе. Возьми собаку и встань рядом.
Нэб с готовностью выполнил приказ, Денмарк покорно пошел следом. Наступило молчание. Вандердеккен опустил капюшон почти до самых бровей и оглядел оставшихся в кубрике.
— Этот мальчишка с собакой теперь будет сопровождать меня всюду, куда бы я ни пошел. Они останутся у меня в каюте и отныне будут меня охранять. Фогель, встаньте за штурвал и назначьте новых вахтенных. Когда пройдете последний маяк в Ла-Манше, поверните корабль к югу и возьмите один румб на запад, обогнете Острова Зеленого мыса и выйдете в Атлантику. Надеюсь, что мы достигнем мыса Горн и придем в Вальпараисо в рекордное время. Мыс Горн, Фогель, омывают самые бурные моря на Земле. Кто знает, сколько кораблей, разбитых в щепки, выброшено на скалы и сколько моряков нашли там последнее пристанище. Но, разрази меня гром, я намерен преодолеть мыс Горн с ходу. А всем вам как капитан «Летучего голландца» заявляю: я не потерплю никакого нытья, никакого неповиновения и измены! Если кто-нибудь вздумает меня ослушаться, я тому все ребра пересчитаю плетью. А теперь — за работу!
Презрительно растолкав матросов, Вандердеккен вышел из кубрика, а за ним следом и Нэб с собакой. Мальчик был совсем обескуражен тем, как обернулись события, — он радовался, что освободился от садиста Петроса, но его тревожила мысль, что теперь он все время будет рядом с капитаном. И еще одно не давало ему покоя: мыс Горн или как еще его называют «Огненная Земля», где море — самое бурное из всех морей. Какое же оно на самом деле? Влажный нос, ткнувшийся ему в руку, напомнил о том, что, какова бы ни была опасность, теперь он не один. У него есть верный друг — его пес.
Вскоре Нэб потерял счет времени. Дни и ночи сменяли друг друга с отупляющей регулярностью. Здесь был мир воды, и никаких признаков земли на горизонте. И он, и пес страдали от морской болезни. Бывали минуты, когда мальчику страстно хотелось очутиться на суше. Ему казалось, что даже у Бьернсона в погребе для селедки было лучше, чем на корабле в бушующем море. По мере того как «Летучий голландец» продвигался на юг с одним румбом на запад, теплые воды и ясная погода оставались позади в кильватерной струе. Становилось все холоднее, ветер крепчал. Безбрежные просторы Южной Атлантики, необозримый, бурно дышащий океан были безжалостными и враждебными, вздыбленные, увенчанные гребнями волны представлялись высокими горами, а у подножия их открывались глубокие долины.
Как трудно было привыкнуть к тому, что ты взлетаешь к самому небу и в следующую же секунду падаешь в бездну, а перед тобой только сине-зеленая глухая стена воды!
Обязанностей у Нэба было совсем немного и безделье очень тяготило мальчика. Нэб с Деном просто сидели за дверью в каюте на корме, не смея высунуть нос на палубу, капитан не разрешал им покидать пост.
Изучая карты и вычерчивая курс корабля, Вандердеккен часто разговаривал сам с собой. И Нэб невольно многое слышал.
— Идем вдоль побережья Южной Америки. Вчера миновали берега Бразилии. Где-то между Ресифи и островом Асенсьон. Скомандовал рулевому взять еще один румб к юго-западу. Через три дня нас должно подхватить течение, берущее начало в реке Рио де ла Плата, тогда мы приблизимся к побережью, но надо держаться подальше от залива Святого Георгия и двигаться к Огненной Земле и к мысу Горн, то бишь к самому проклятому месту на свете.
Всякий раз, заслышав голос Вандердеккена, Нэб заходился от ужаса. Вот и теперь он крепко обнимал пса и, прижимаясь к его блестящей шерсти, старался успокоиться, ощущая дружеское тепло. Капитан взглянул на Нэба и отложил в сторону гусиное перо.
— Эй, парень, принеси еду и что-нибудь выпить. Да не болтайся с матросами, не трать время. Ты нужен мне здесь. Пошевеливайся!
Вдоль палубы были натянуты леера. Если за них не держаться, тебя в считанные секунды выбросит за борт — и тогда конец. Нэб осторожно пробирался на камбуз, ведя Лабрадора на поводке, оба сразу промокли от ледяных брызг. Петроса они обнаружили не сразу. Он забился в угол возле плиты и его только что не выворачивало наизнанку. Грек с ненавистью посмотрел на мальчишку — видно, считал его виновником всех своих злоключений.
— Ползает тут, как мокрый призрак! Что тебе надо, немой?
Нэб взял поднос со стола и жестами показал, что пришел за едой и питьем. Петрос с трудом наполнил три миски каким-то не имеющим названия варевом, которое сам состряпал, и бросил три толстых сухаря, которые с деревянным стуком упали на поднос. Грек погрозил Нэбу ножом.
— Ты и твой паршивый пес — дармоеды! За что вас только кормят! Убирайся с моего камбуза, пока я не вышвырнул тебя вон!
Он поднял было ногу, чтобы по старой привычке пнуть Нэба, но тут же передумал. Между ним и мальчиком встал черный Лабрадор, шерсть на его загривке поднялась дыбом, он оскалился, показывая зубы и клыки, и угрожающе зарычал. Петрос отпрянул.
— Убери от меня это чудище! А кофе и воду возьмешь себе у матросов. Пошел вон! И собаку забери!
Нэб отнес еду Вандердеккену и отправился со своим подносом в кубрик.
Туда только что вошли Джамиль и Синдх, проверявшие такелаж. Когда появился Нэб, они мрачно переглянулись. Опальные матросы тоже винили его в своих несчастьях, и не без оснований. Помощник капитана немец Фогель тоже относился к Нэбу и собаке с подозрением. В команде судачили, что они нужны капитану, чтобы подслушивать разговоры матросов и шпионить за экипажем. Однако, не желая расставаться со своей должностью, Фогель локтем отстранил Джамиля и Синдха, чтобы мальчик мог налить в две кружки кофе и в одну — воды для собаки.
— Когда допьете кофе, я снова прикую вас к якорю, — сказал он матросам. — Это приказ капитана. Давай скорее, парень. Люди ждут своей очереди, они замерзли и хотят пить.