Кэрей приподнялась, и Бен с Домиником тут же проснулись. Доминик зевнул во весь рот.
— Ты не могла бы вести себя поспокойней, Кэрей? Я так сладко спал!
Бен потянул носом воздух.
— Пахнет едой. Кто её принёс?
Девушка потянулась через решётку и взялась за черпак.
— Похоже на овсянку. Несколько минут назад её оставили здесь слепая старуха и страж. Хм-м, я умираю с голоду.
Бен вскочил.
— Не прикасайся к этой еде, Кэрей! Вдруг в неё что-то подмешали?
Но Кэрей была голодна и облизала кончики пальцев.
— Овсянка на молоке и с мёдом. По мне, так очень вкусная. Если бы они хотели нас отравить, они сделали бы это давно. Мы ведь пленники, правда? Но даже пленников положено кормить. А в ведёрке ещё и вода.
Бен поколебался, потом посоветовался с художником.
— Как ты думаешь, Дом, это не опасно?
На лице Доминика появилась озорная улыбка.
— Пусть Кэрей попробует. Если она не завизжит и не упадёт замертво, значит, всё в порядке.
Его слова девушка пропустила мимо ушей. Дуя на кашу, чтобы немного остудить её, она с аппетитом принялась за еду и, сморщив нос, поглядела на наблюдавших за ней Бена и Доминика.
— Очень вкусно! Если вы боитесь овсянки, я её всю съем сама. М-м, потрясающая каша!
Доминик поспешил к девушке.
— Ах ты, поросёнок! Дай и мне немного!
Забыв о своих сомнениях, к ним присоединился и Бен.
— Не так быстро, я тоже хочу есть!
Каша была отменная, горячая, сладкая. Каждый съел по три половника. Дочиста вылизав черпак, Кэрей ополоснула его в воде. Чтобы утолить жажду, друзья выпили и воду.
Съев кашу и выпив воды, все трое почувствовали себя гораздо лучше. Они уселись, прислонившись к стенам, и смотрели на мерцающие в туннеле фонари. Бен спрятал руки под плащ, стараясь их согреть.
— Как вы думаете, что они собираются с нами сделать?
Кэрей хихикнула:
— Наверное, пришлют нам ещё вкусной каши, когда мы проголодаемся.
Бен сам не понял почему, но вдруг расхохотался.
— Ха-ха-ха! Пусть в следующий раз принесут три котелка, по одному на каждого!
Доминик глупо улыбнулся.
— Да, да, а ещё нам нужен стол с красивыми салфетками, как те, какие мы видели у графа в его замке. Ха-ха-ха, много-много салфеток! Хо-хо-хо! О, ха-ха-ха!
И вдруг все трое оглушительно захохотали, не зная и не желая знать о причине такого веселья. Через некоторое время их смех сменился радостным хихиканьем. Потом они смолкли, веки у них опустились. Бен зевнул и растянулся на полу, Кэрей и Доминик, сидя у стены, безвольно склонились друг к другу и сразу крепко заснули. Значит, зелье Магуды и впрямь подействовало на них.
Кэрей почудилось, будто Карманник снова привязал её цепью к тележке и она не может пошевелить руками. Толстый клоун, он же вор, скорчился перед ней и зловеще улыбается. А она ощущает полную беспомощность. Он держит котелок с овсянкой, из которого поднимается пар, Карманник осторожно наклоняет котелок, показывает, что в нём. Но там вовсе не каша, там… пауки! Единственное, что всегда приводило Кэрей в необъяснимый ужас, это пауки. В котелке кишели пауки, большие, маленькие, волосатые и безволосые, красные, золотистые, багрово-чёрные. Они копошились, наползали друг на друга, старались вылезти из котелка. Кэрей сковал леденящий ужас, истошный вопль застрял в горле. А Карманник погрузил в котелок разливательную ложку, и пауки стали быстро заползать в неё. Он поднял ложку, и несколько цеплявшихся за неё пауков сорвалось и упало на пол.
Хихикая от удовольствия, толстый бандит зловеще подмигнул Кэрей и стал её поддразнивать:
— Ну посмотри, посмотри, красавица, какие пауки. Их много, и все они для тебя…
* * *
Доминику невыносима была даже мысль о змеях. Отвратительные извивающиеся гады, холодные и скользкие, с ищущими раздвоенными языками, с зубами, из которых капает яд… Однажды он видел кролика, укушенного гадюкой. Кролик лежал, дрожа всем тельцем, глаза остекленели, хотя из них ещё не ушла жизнь, а змея кольцами обвилась вокруг его лап, тупой нос искал шею жертвы, чешуя скользила по ещё тёплому телу. Доминик поднял глаза и увидел странно искажённую фигуру, будто он смотрел на неё под необычным углом зрения. Магуда Разан!
Она стояла за решёткой, закрывающей вход в пещеру, и с ненавистью глядела на него. Медленно подняв похожие на клешни руки к вырезу необъятного плаща, она крикнула ему:
— Значит, я такая безобразная, что ты не хочешь даже нарисовать меня?
Потом слегка раздвинула полы плаща, и оттуда, извиваясь, стали выползать змеи. Уйма змей! Одна, грязно-серая, с жёлтыми полосами на брюхе, обвилась вокруг решётки. Кобра подняла голову с капюшоном и злобно зашипела. Питоны, гадюки и множество других вызывающих гадливость тварей кольцами обвивались вокруг ног Магуды, раскачивались, шипели, обнажая смертоносные зубы; их становилось всё больше — они ползли и ползли из-под её плаща. Объятый ужасом, Доминик, как зачарованный, не мог отвести глаз от этих мерзких созданий, а они медленно подползали к нему. Он не мог даже закрыть глаза, чтобы не видеть эту тошнотворную картину. Художник, скособочившись, сидел, привалившись к скале, сознавая, что все бусинки змеиных глаз неотрывно глядят на него. Окаменев, он не в силах был ни закричать, ни пошевелиться. А змеи все ползли и ползли.
* * *
Внезапно у Бена перехватило дыхание. К зарешечённому входу в темницу в полном составе приблизилась команда «Летучего голландца» — и живые, и мёртвые — и все сквозь решётку уставились на него. Он увидел бледные, раздувшиеся лица утопленников, а рядом свирепые, изуродованные шрамами, обросшие бородами лица тех, кого он знал и ненавидел за их жадность и жестокость. Они, хитро ухмыляясь, глядели на юнца, который когда-то плавал с ними на одном корабле. Вдруг они расступились, и Бен оказался лицом к лицу с главарём всего этого сброда — с капитаном Вандердеккеном.
Лицо у капитана было желтоватое, как пергамент, посиневшие от холода губы обнажали уродливые клыки, напоминавшие кривые могильные плиты. Над головой, словно дьявольский нимб, торчали выбеленные солью, смёрзшиеся волосы. Из-под потемневших набрякших век в Бена впились безумные, горящие сумасшедшим блеском глаза Вандердеккена, их взгляд проникал в самое сердце.
Голландец погрозил Бену заскорузлым пальцем с потемневшим ногтем.
— Так вот где ты прячешься, негодяй! Но я всегда найду тебя, где бы ты ни скрывался! Скоро я снова заберу тебя к себе на корабль, и мы вечно будем вместе, парень! Вечно!
* * *
Перед решёткой остановились носилки, их держали на плечах шестеро коренастых бандитов из клана Разан. Они словно застыли и, терпеливо ждали. В носилках сидела Магуда, разглядывая лица трёх одурманенных её снадобьем пленников. Зрелище её порадовало. Глаза у всех были широко открыты, но ничего не видели, кроме порождённых зельем кошмаров. Все смотрели прямо перед собой, и чудилось им только то, чего они больше всего боялись, не терпели, ненавидели.