— Вот оно, сокровище, ваша честь, в целости и сохранности.
Клуни быстро схватил тряпку. Его единственный глаз прищурился: обманули! Клуни закричал так, что его подчиненные в страхе бросились в кусты. Раздирая тряпку в мелкие клочки, Клуни безумно вопил:
— Подделка! Никому не нужная дрянь! Джесс смотрела на него с мрачным удовлетворением:
— Да, крыса, никому не нужная дрянь, такая же, как и ты сам! Настоящий портрет Мартина уже давно в Рэдволле. Я все-таки провела тебя.
— Убейте ее! Убейте паршивую обманщицу! — раздался истошный крик Клуни.
Но не успели крысы поднять копья, как Джесс уже скрылась из виду. С головокружительной скоростью перепрыгивая с дерева на дерево, она помчалась в аббатство Рэдволл.
Когда Джесс добралась до аббатства, уже смеркалось. Услышав радостные мышиные крики, она поняла, что портрет Мартина вернулся на свое законное место.
Она спрыгнула с высокого вяза на стену аббатства, ее окружили обрадованные друзья и, конечно, муж. Он едва не задушил ее в объятиях. А Молчун Сэм уселся у матери на плече и стал ласково гладить ее по голове.
Мыши подняли Джесс и на вытянутых лапах понесли в трапезную, где уже чествовали другого героя — Бэзила Оленя. На мгновение оторвавшись от громоздящейся перед ним горы изысканной снеди, заяц указал белке на свою лапу, обмотанную бинтами.
— Боевое ранение, — прокомментировал Бэзил, поглощая пирог с айвой и бузиной. — Нужно восстанавливать силы.
— Звери добрые! — радостно провозгласил монах Гуго. — На нашей розе появились новые бутоны. Ешьте, ешьте, дорогие, сколько душе угодно!
А в Большом зале брат Мафусаил старательно работал иглой и ниткой. Он пришивал портрет Мартина Воителя на его прежнее место в гобелене.
Матиас нежился в тепле воробьиного гнезда. Он лениво потянулся и заворочался, стараясь забраться поглубже в подстилку из сухого мха, пуха и мягкой травы. Ночью поднялся сильный ветер. Наконец высунувшись наружу, Матиас увидел, что наступил хмурый ветреный день — такие бывают иногда среди необычно жаркого лета. По небу ползли хмурые облака, но дождя не было, ветер был по-летнему теплым. Но он так неласково свистел и завывал в щелях крыши, что мышонок юркнул обратно в гнездо и снова зарылся в теплый пух.
Послышался шум крыльев — это вернулась хозяйка гнезда.
— Матиас, мышь-соня! Вставай! Сегодня день делать дела.
— Доброе утро, Темное Крыло, — сказал он. — Какие дела надо делать сегодня?
Воробьиха озабоченно посмотрела на него:
— Сегодня Матиас бежать Воробьиный Двор. Моя иметь план, король неправильно держать мышь плен. Сон Матиаса как ветром сдуло.
— План? — переспросил он. — Какой еще план? Воробьиха начала объяснять:
— Во-первых, нельзя ходить назад в дверь. Король сильно злой, сыпать на дверь много-много черепица. Моя думать, дверь не открываться никогда.
Матиас только присвистнул:
— Ну и как же мне теперь спуститься вниз? Думаешь, ты сможешь отнести меня вниз на своих крыльях? Ты, конечно, больше Клювы…
Но Темное Крыло перебила его:
— Матиас говорить глупо. Даже Темное Крыло и Клюва вместе не хватит сила. Воробей очень легкий: сильный клюв, сильный лапа — да, но крылья слабый, не как большой птица, мышь падать как камень. Даже большой червяк носить кусками, два, три полета. Темное Крыло придумать план, твоя слушать Моя посылать Клюва к старый мышь-привратник, как имя? Фузаил? Мой птенец сказать старый мышь найти большой красный белка, белка брать много-много веревка. Когда ты на крыша, белка лазить вверх, помогать Матиас вниз.
— Ну вот еще! — возразил Матиас. — Конечно, вместе с Джесс я сумею спуститься. Но ведь если король и его воины заметят меня — мне конец.
Воробьиха нетерпеливо взмахнула крыльями:
— Моя иметь другой план. Скоро Клюва вернуться назад. Она сказать, когда белка встречать тебя, так.
Потом Темное Крыло пускать слух-ложь, слух идти быстро-быстро.
Матиас удивился:
— Распускать лживые слухи? Зачем? Темное Крыло хитро улыбнулась:
— Хороший слух-ложь. Моя шептать здесь, там, про большой червь Ядовитый Зуб. Говорить — он лежит в лес, совсем мертвый. Ядовитый Зуб иметь меч, видишь?
Матиас с восхищением посмотрел на воробьиху:
— Вот оно что! Значит, ты распустишь слух, что змей украл меч и теперь умирает в лесу. Теперь мне ясно. Король сразу же помчится туда вместе со своими воинами. А я тем временем убегу на крышу. Правильно?
Темное Крыло кивнула:
— Матиас красть пояс, чехол от меча, быстро-быстро. Спускаться по крыше с красный белка.
Мышонку было стыдно посмотреть воробьихе в глаза.
— Темное Крыло, прости, но как ты догадалась, что я собираюсь их украсть?
Птица коснулась лапой его плеча:
— Моя знать все время. Матиас приходить не принести мой птенец домой. Приходить за меч. Меч нет. Все равно пояс-чехол мышиный. Надо забирать. Эти вещи плохо для воробей. Муж умирать за меч.
Воробьиха крепко сжала плечо Матиаса:
— Темное Крыло любить мышь. Хороший друг Клюва. Моя думать, она мертвый, твоя приводить назад. Моя помогать красть пояс.
Матиас не находил слов для благодарности. Он прильнул головой к мягким перьям птицы.
И тут с шумом влетела на чердак Клюва:
— Ветер дуть сильно-сильно. Старый мышь сказать, твоя вылезать на крыша, когда колокол звонить червекус. Белка Джесс ждать там с веревка.
Темное Крыло вылетела из гнезда за час до того, как колокол Джозефа должен был прозвонить обеденное время. Она стала всем рассказывать о смерти змея. Воробьи любят разносить слухи, так что вскоре весь чердак уже гудел, словно потревоженный улей. Потом, когда слух окажется ложным, никто не вспомнит, кто его пустил, — так у воробьев бывает всегда.
Темное Крыло справилась со своей задачей очень быстро. Вдруг послышался необычный шум — словно сотни крыльев с силой били в деревянный пол.
— Король звать все воины, — пояснила Клюва. — Надо идти сейчас.
Клюва расстегнула ошейник на шее мышонка.
— Друг мышь отпускать моя. Теперь моя отпускать тебя. Клюва теперь улетать, Матиас. Доброй червеохоты.
Они пожали друг другу лапы. Мышонок попрощался с Клювой на воробьином наречии:
— Матиас теперь ходить. Будь храбрый птенец. Сильный воробей-воин. Хороший друг.
Клюва раскрыла крылья и тотчас улетела. Матиас, пока не пришло его время, спрятался поглубже в гнездо. Он слышал, что чириканье воробьев становится все тише и тише и наконец затихло вовсе.