Клитч наклонился к Маре, лукавые голубые глаза, которые он унаследовал от своего отца Фераго, лучились сочувствием.
— У тебя неприятности, случайно, не из-за нас С Гоффой, а?
— Совсем нет, Клитч. Просто я устала оттого, что со мной обращаются как с глупым несмышленышем.
— Твой отец кричал на тебя? — спросил Гоффа. Пиккль очищал свою миску корочкой хлеба.
— Он ей не отец.
Клитч украдкой бросил взгляд на Урта:
— Тогда почему Мара должна делать то, что он велит? Мы с Гоффой делаем что хотим, и никто нам не указ.
Урт сидел, уставившись в свою тарелку с нетронутым завтраком. Мара даже не подошла сегодня утром к нему поздороваться.
Глубокий вздох вырвался из груди барсука:
— Сапвуд, видеть не могу этих двоих за моим столом. Дай им провизии на дорогу, и пусть убираются прочь из моей горы.
Заяц выпрямился и отдал честь:
— Я лично провожу их до дверей.
Сорок бойцовых зайцев, которые постоянно жили в Саламандастроне, в молчании проводили взглядами Сапвуда, когда он шел к двум гостям.
— Вы уже закончили с завтраком? — обратился он к ним.
— Да, закончили.
— Отлично, тогда следуйте за мной к выходу.
— К выходу? — Мара умоляюще положила свою лапу на лапу Сапвуда. — Но это мои друзья, сержант!
Сапвуд стоял, стараясь не встречаться с ней взглядом:
— Владыка Урт сказал, что им пора идти. Не беспокойся, им дадут по мешку с провизией и отпустят в целости и сохранности. А теперь следуйте за мной, вы двое. И поживее.
Гоффа и Клитч поднялись, горностай сокрушенно улыбнулся Маре:
— Желаю вам счастья с вашим Уртом в Полосочку. До свидания, Мара. Может, мы еще когда-нибудь встретимся.
Пока сержант вел пришельцев к выходу, Мара не смогла выдержать напряжения. Она знала, что Урт любит ее и заботится о ней, и так же относилась к нему. Но сейчас он повел себя как диктатор, управляя ее жизнью и диктуя ей, как она должна себя вести. Это было уже слишком! Не думая о том, что творит, Мара вдруг услышала собственный голос, гневно обращающийся к Урту:
— Прекрасно, выгоняешь моих друзей. Это ведь твоя гора. Ты всегда поступаешь как хочешь, и каждый должен тебя слушаться!
Зайцы даже подпрыгнули на своих сиденьях, когда барсук с бешеной силой стукнул лапой по столу:
— Мара, ступай к себе в комнату!
Но Мара и так уже вскочила с места и опрометью бросилась вон из зала, поняв, что должна сейчас сделать.
— Не пойду я к себе в комнату! Я ухожу отсюда вообще и пойду с моими друзьями. Ты не сможешь остановить меня!
Ветролапка, подняв лапу, хотела было остановить ее, но Урт покачал головой:
— Пусть идет.
Пиккль бросился за своей подругой:
— Мара, подожди, слышь, я с тобой!
Когда они вышли, Сапвуд вернулся на свое место. Заяц испытующе посмотрел на Урта:
— Вернуть их?
Барсук отвел взгляд от пустого стула Мары:
— Не надо, я должен ее отпустить. Ей не нравится с нами.
Тогда встал Бычеглаз:
— Прошу прощения, владыка. С твоего разрешения, и даже без него, мы с сержантом пойдем за ними. Проследим, чтобы ничего не случилось. Хорошо?
Урт пожал им обоим лапы:
— Спасибо, друзья.
Взяв из оружейной по легкому копью, Сапвуд и Бычеглаз легким размашистым шагом отправились по следу Мары и Пиккля. Барсук пошел в свою кузницу. Весь долгий день гора содрогалась от мощных ударов кузнечного молота, которым барсук выковывал горячий красный металл до толщины сухого листа.
Спрятавшись между дюнами, с юга подступавшими к Саламандастрону, Клитч и Гоффа следили за приближением Мары и Пиккля.
Клитч подтолкнул локтем своего напарника:
— Они будут здесь с минуты на минуту, поэтому слушай. Не говори ни слова, предоставь это дело мне. Мой план должен сработать.
Гоффа погладил два туго набитых мешка с провизией:
— Твой отец будет другого мнения. Два мешка с едой — это не сокровища барсуков, так? — И он тут же сморщился, потому что получил удар по ребрам.
— Если бы мозги были желудями, ты был бы мертвым дубом. — В голосе горностая чувствовалась злая насмешка. — Мы побывали внутри горы, все увидели своими глазами, узнали, что там находится сорок бойцовых зайцев и Урт Полосатый и что они там живут не просто так. Пусть мне оторвут хвост, если они не охраняют там сокровища. Я предложу Фераго новый ход: я приведу ему заложницу — маленькую Мару, драгоценную дочку Урта. Мы могли бы обойтись без этого зайца Пиккля, но если он ей так нужен, то пусть. Чем больше, тем лучше!
Догадка засветилась в глазах Гоффы.
— Клянусь лапой, ты чертовски умный малый, Клитч!
Не отводя глаз от приближающихся беглецов, молодой горностай продолжал шептать:
— Правильно, Гоффа, я очень умный. Я много умнее, чем Фарран, Детбраш, Мигро или любой другой из банды отца. Поэтому Фераго и позволяет мне шпионить для него. Но вот чего он не понимает, так это того, что стареет, а я остаюсь молодым.
Когда Мара и Пиккль взобрались на холм, Клитч разыграл полнейшее удивление. Он повернулся к ним, его голубые глаза счастливо блеснули:
— Мара, Пиккль! Что вы здесь делаете? Пиккль смешно выставил вперед свои длинные уши:
— Привет, парни! Я что говорю, явились два рекрута для вашей бродячей банды!
Мара согласно кивнула, ее лицо светилось радостью обретенной свободы:
— Я наконец сделала это — оставила Саламандастрон навсегда! Как видите, и Пиккль ушел со мной. Он мой единственный друг.
Клитч тепло пожал ее лапу:
— Не единственный, теперь у тебя есть еще два преданных друга, я и Гоффа.
Мара оглянулась — Саламандастрон все еще виднелся вдали, высокий и угрюмый в это утро. Оглядевшись вокруг, барсучиха даже вздрогнула от восторга. За поросшими травой холмами она видела вдали высокие горы, невообразимо красивые на фоне высокого неба. Ее сердце пело от радости безграничной свободы.
— Это ли не счастье, Клитч! Мы свободны! Гоффа скорчил гримасу и усмехнулся:
— А где ваша еда?
Пиккль рассмеялся и раскинул лапы:
— Спросите Мару-беглянку. Она так торопилась за вами, что не захватила с собой даже корочки хлеба.
— И вы с собой ничего не взяли? — Вид у Клитча стал озабоченным.
Мара безмятежно махнула лапой:
— Ни лепешечки. Все равно, найдем, наверное, что-нибудь.