— Насчет гарантий я, конечно, могу не спрашивать?
— Вот именно. У меня не страховая контора, и я не всемогущ. Я могу потерпеть поражение, могу ничего не найти. Но моя репутация заставит меня работать куда интенсивнее, чем трудились бы на вас десяток сыщиков. У каждого своя профессиональная гордость.
— Какие же сроки? — спросил главный редактор.
— Это вы должны назвать. Только по возможности реалистические. Если вы дадите мне три дня, как в старых сказках, это и будет сказкой. Если год, то это несерьезно. Я думаю, месяц или два срок вполне достаточный. Возможно, смогу уложиться и в меньший срок.
— Хорошо, — Сорокин взял стаканчик текилы и с грустью произнес:
— За нашего Славу Звонарева. За упокой его души. И за ваш успех, — он быстро выпил, закусил лимоном.
Дронго последовал его примеру. В последние годы ему полюбилась именно текила, или, скорее, сам обряд ее поглощения: сначала нужно лизнуть соль, потом выпить обжигающую жидкость и только в конце закусить лимоном, чтобы создать полный букет ощущений.
— Кто, кроме вас, знает о моем участии в этом деле? — спросил Дронго.
— Только я и двое наших сотрудников. Это идея пришла в голову одному из наших ребят, пишущему на криминальные темы.
— Вот вам бумага, — Дронго достал из кармана небольшую записную книжку, вырвал листок, — напишите их имена и фамилии. Желательно домашние телефоны и адреса, если помните. И свой телефон тоже. Можете дать мобильный.
— А для чего их адреса? — удивился Сорокин, пододвигая к себе бумагу и доставая ручку.
— Для проверки. Я должен быть убежден, что они не подставили нас обоих.
Вполне вероятно, что ваши конкуренты или недоброжелатели захотят обыграть такой выигрышный факт. Главный редактор самой популярной московской газеты не доверяет властям и нанял частного детектива. Согласитесь, что такой сюжет может пойти на первые полосы. Я уже не говорю о том, как его могут использовать политики. В том числе и вероятные кандидаты в президенты…
— Я понял, — кивнул Сорокин, — вот здесь все телефоны и адреса. — Еще что-нибудь?
— Только одно. Я хочу подробно поговорить кое с кем из ваших сотрудников.
С теми, кто общался со Звонаревым перед смертью. Это можно организовать?
— Конечно. С любым. Я могу представить вас журналистом зарубежной радиокомпании, собирающим материал о погибшем Звонареве. Обычно вопросы корреспондентов и следователей почти не отличаются.
— Тогда все в порядке. Должен признаться, что меня радует ваша осведомленность. Вы неплохо подготовились к нашей беседе.
— Как и вы, — пробормотал Сорокин.
— В таком случае начнем именно с вас. Расскажите мне подробно, что случилось в вашей редакции за несколько последних дней перед смертью Звонарева?
И какие статьи он готовил или собирался опубликовать? А потом я приеду к вам.
Когда вам будет удобно?
— После четырех, — взглянул на часы Сорокин, — я буду ждать вас в редакции. В три я должен быть в правительстве.
— Договорились. А сейчас побеседуем еще…
Он не любил опаздывать. Это качество, выработанное за годы службы в органах, стало его принципом: никогда не опаздывать на любые встречи или совещания. Бывший полковник госбезопасности Ветров, ныне работающий начальником службы безопасности крупного банка, знал, как важно не опаздывать именно на эту встречу. Ему было уже за шестьдесят. Большая лысая голова, лицо с крупными бородавками на подбородке и у носа, мясистые щеки, чуть раскосые монголоидные глаза — очевидно, среди его предков были азиаты. Почти все бывшие офицеры КГБ и МВД довольно быстро и неплохо устраивались в новой жизни. Их бесценным опытом норовили воспользоваться как раз те, против кого генералы боролись всю свою прежнюю жизнь. Бывшие фарцовщики, спекулянты, валютчики, мошенники получали в обществе статус уважаемых людей, банкиров и предпринимателей, а, соответственно, боровшиеся против них офицеры милиции и госбезопасности становились их цепными псами, предпочитали вопреки укорам совести иметь очень неплохую зарплату и обеспеченную старость, чего не могло дать им государство, коему они честно служили всю свою жизнь.
Ветров посмотрел на часы и чертыхнулся. Неужели из-за этой проклятой автомобильной пробки придется опоздать! Он хрипло напомнил водителю:
— Мы опаздываем, Миша. Постарайся успеть.
Водитель испуганно обернулся. Обычно Ветров не напоминал ему о времени.
Водитель и без того знал строгий нрав своего хозяина. Но раз тот напомнил, значит, дело действительно очень важное и опаздывать нельзя ни при каких обстоятельствах. Водитель немедленно включил сирену, которая была на их «Мерседесе». И хотя законом запрещалось устанавливать подобные сирены на машинах, не принадлежащих высшим государственным чиновникам, тем не менее автомобилисты, не вникая, кому там принадлежит рев несущегося позади авто, и шарахались в сторону, освобождая наглецу место.
Ветров скосил глаз на папку, лежащую на сиденье рядом. От этой встречи может зависеть очень многое, — в который раз подумал он, глядя на темный коленкор. Для него вся ценность предстоящей встречи вмещалась в этой деловой папке, подготовленной для него специалистами из аналитического центра, который он создал при своей службе безопасности.
Они успели даже за две минуты до условного часа, и Ветров, выходя из автомобиля, кивнул водителю в знак благодарности. Многословие, по убеждению Ветрова, лишь балует людей, делает их недисциплинированными.
Войдя в здание, Ветров прошел к лифту, оглянулся по сторонам. В подъезде пусто, хотя дверь была открыта. Это его удивило и несколько насторожило. Он дождался, когда кабина лифта спустилась вниз, и уже собирался войти, когда услышал за своей спиной:
— Константин Андреевич?
— Да, — обернулся Ветров.
Рядом стояли двое неизвестно откуда появившихся молодых людей. Ветров испуганно прижал к себе папку и первый раз пожалел, что не взял телохранителей.
Но молодые люди любезно улыбались.
— Четвертый этаж, — сказал один из них, — дверь налево.
— Я знаю, — грозно прохрипел Ветров и, уже не глядя по сторонам, вошел в кабину, нажав на кнопку четвертого этажа. В конце концов эти слизняки небось и не заметили, что он их испугался. Тоже мне охрана! Играют в детские игры. Могли бы встать у дверей, когда он вошел. Нет, предпочли эффектное появление за его спиной, кретины. Понятия не имеют, как положено нормально работать, с нарастающим раздражением думал полковник.