Огромные черные глаза цыганки смотрели спокойно и задумчиво.
– Громол, – негромко вымолвила она, и Глеб удивился глубине и густоте ее голоса. – Зачем пришел?
– Я привел к тебе человека, который не может вернуться домой, – ответил охотник. – Он хочет узнать свое будущее.
Женщина перевела взгляд на Глеба. Долго и пристально разглядывала его, затем властно проговорила:
– Подойди ко мне, чужеземец.
Орлов в нерешительности взглянул на охотника. Тот кивнул, и Глеб двинулся к цыганке. Не дойдя до нее шага, Глеб остановился.
– Я хочу взглянуть на твою правую руку, – сказала цыганка. – Разденься.
Глеб снова взглянул на охотника.
– Делай, как говорит она, – тихо сказал тот.
Глеб хмыкнул и нехотя стянул куртку. Потом задрал рукав рубахи и протянул руку ведьме, но вздрогнул и остановился. Обнаженное предплечье было испещрено багровыми шрамами. Глеб смотрел на шрамы с изумлением.
– Будь ты деревом, я бы сказала, что это двенадцать зарубок, – услышал он глубокий, низкий голос цыганки.
– Но я не дерево, – тихо отозвался Глеб.
Ведьма взглянула ему в глаза и усмехнулась:
– Вижу. Да и зарубки эти оставил не человек.
– Не человек? – Глеб сглотнул слюну. – А кто?
– Кому-то из древних богов не понравилось, как ты обошелся с его детьми. Вспомни.
Напрягать память Глебу не понадобилось, воспоминание всплыло само собой.
– Я хотел срубить березу, – тихо сказал он. – А мой проводник Бахтияр заорал, что этого делать нельзя и что богиня Сорни-Най обидится на меня. – Глеб взглянул на цыганку и брови его дрогнули. – Я здесь из-за этого, да?
Цыганка не ответила. Она взяла правую ладонь Глеба и притянула ее к своим черным жарким глазам. Около минуты она разглядывала линии на его ладони, потом вновь разомкнула темные губы и сказала:
– Ты здесь не зря. Боги чего-то от тебя хотят.
– Ты считаешь, что у того, кто меня сюда перенес, есть на меня планы?
Цыганка перевела взгляд на лицо Глеба.
– Боги выбрали тебя, и это не случайно. Ты должен пройти путь, который тебе уготован. Иначе… – Она оставила фразу незаконченной.
Глеб выждал немного и, поскольку продолжения не последовало, уточнил:
– Иначе я погибну, да?
Цыганка прищурила черные, бездонные глаза.
– Богам неведомо милосердие, – сказала она. – Если они увидят, что взвалили на твои плечи непосильную ношу, они могут освободить тебя от этого бремени. Но если это случится, ты будешь самым несчастным человеком на Земле.
– Все, что я хочу, это вернуться домой, – сказал Глеб. – Ты можешь мне помочь?
Цыганка, не отвечая, провела узкой смуглой ладонью по предплечью Глеба. Один из шрамов зашипел и сгладился. Глеб уставился на сгладившийся рубец с изумлением.
Вдруг ведьма оттолкнула от себя руку Глеба и зашипела, как разъяренная кошка.
– Ты что? – удивленно спросил Глеб.
Цыганка повернулась к Громолу и резко проговорила:
– Охотник, ты не должен был приводить его сюда!
Громол сдвинул брови и глухо ответил:
– Слова твои темны. Я привел сюда своего друга, чтобы ты открыла ему его судьбу.
– И теперь я знаю свою, – с угрюмой горечью проговорила цыганка.
Некоторое время она молчала, затем вновь взглянула на Глеба и сказала:
– Тебе уготованы десять испытаний, чужеземец. Через первое испытание ты уже прошел, когда принес княжне пробуди-траву. Осталось еще девять. С каждым разом испытания будут все страшнее.
– Десять испытаний? – Глеб недовольно прищурился. – Кому понадобилось меня испытывать? И каким станет последнее испытание? И что будет, когда я пройду через все эти испытания?
Теперь цыганка не смотрела ему в глаза, словно боялась увидеть в них нечто такое, отчего навеки потеряет покой.
– Людям неведомы замыслы богов, – тихо проговорила она. – Не знаю, чего больше будет в твоих поступках – добра или зла, но деяния твои многое изменят в нашем мире.
Глеб досадливо поморщился.
– Я просто хочу вернуться домой, – сказал он. – И я готов многое за это отдать.
Ведьма усмехнулась:
– У тебя будет такая возможность.
Слова ее прозвучали так зловеще, что по спине Глеба пробежала холодная волна.
– Ты получил то, за чем пришел, – продолжила ведьма еще более мрачным и жутким голосом. – Теперь пора платить.
Она взглянула на Глеба в упор своими черными и страшными, как бездонная пропасть, глазами. В голове у Глеба ухнул колокол, глаза стремительно заволокло желтой пеленой, и Глеб с ужасом понял, что теряет сознание.
Властный и твердый голос Громола вывел его из небытия.
– Оставь его в покое, ведьма! – сказал охотник и шагнул к цыганке.
Из приоткрытого рта ведьмы вырвалось рассерженное кошачье шипенье.
– Тогда ты сам заплатишь за него! – гаркнула она.
Громол взял Глеба за плечи, развернул его и легонько подтолкнул к двери.
– Ступай, чужеземец, – сказал он.
– Но я…
– Ступай! – повторил Громол, повысив голос. – Я разберусь.
И Глеб подчинился. Он быстро подошел к двери, распахнул ее и вышел в сени.
Дверь захлопнулась за его спиной, а в следующее мгновение в горнице кто-то застонал. Это был стон ужаса и невыносимой боли. Орлов помедлил у двери, не зная, что ему делать дальше.
– Уходи! – крикнул из-за двери Громол.
Глеб вздрогнул, заткнул уши ладонями и бросился во двор.
* * *
Десять минут спустя они снова шагали вдвоем по черной, мокрой от луж улице. Дождь прочистил небо, и теперь на нем показались звезды.
Глеб долго не решался задать вопрос, но наконец спросил:
– Что она с тобой сделала, Громол?
– Ничего, о чем тебе следовало бы знать, – отчеканил охотник.
Глеб насупился и недовольно проговорил:
– Лично я не уверен, что игра стоила свеч. Предсказание ведьмы – чушь. Полная бессмыслица.
– Ты так думаешь? – Громол усмехнулся и качнул головой: – Ты не прав. Тебе уготован великий путь, чужеземец. И ты должен пройти этот путь до конца.
– Великий путь, – насмешливо повторил Глеб. – Какие громкие слова. А вот твоей ведьме мой путь, похоже, совсем не понравился.
– У Мамелфы есть причины ненавидеть тебя. Но пока я жив, ты под моей защитой.