Наконец мое внимание заметил даже Мишка. Он подавился засунутым в рот куском и растерянно посмотрел на меня.
– Чего? – пробормотал он, кажется впервые смутившись.
– Ничего, – улыбнулась я. – Аппетиту твоему завидую.
– А ты не завидуй, а ешь. А то вон тощая какая, – Мишка неодобрительно посмотрел на мою тарелку, где лежали одна целая, а вторая наполовину раскрошенная булочка. – Как ты, к Новому году готовишься?
– Приготовилась уже, – отмахнулась я, отпивая глоток кофе и отщипывая кусочек от своей булочки, кстати, вкусной – с корицей.
– Да, – Мишка вздохнул и, запихнув в рот целую сосиску, закусил шоколадным круассаном. – Танцевать небось будешь? Все девчонки обожают танцевать.
– Буду, – я не понимала направление его мыслей.
– А медленные? – продолжал расспрашивать Мишка.
– Медленные? Ну разве только с тобой, – пошутила я и, подняв взгляд, заметила Юльку. Ее серые глаза буквально побелели от ненависти, став бледно-серебристыми – такими, как бывает иногда небо в непогоду.
– Ну так договорились! – довольно хрюкнул Мишка, выпивая залпом стакан сока.
Не знаю, что на меня нашло, но мне вдруг ужасно захотелось позлить Юльку. Под удивленным Наташкиным взглядом я подвинулась поближе к Мишке и принялась оживленно обсуждать с ним предстоящий праздник.
В разгар беседы я вновь посмотрела туда, где стояла Юлька. Ее уже не было. Моя болтливость иссякла так же внезапно, как и возникла. Я еще немного покивала вошедшему в раж Мишке и тихонько выскользнула из-за стола.
Юлька поджидала меня в коридоре, небрежно опершись на подоконник.
Я сразу так и поняла, что она ждет именно меня, но попыталась было проскочить мимо.
– Постой, Сосновская, – остановила меня Юлька. – Поговорить нужно.
– Разве?
Я сделала большие глаза, мысленно обзывая себя дурой. Мне еще разборок из-за парня не хватало! Причем из-за совершенно ненужного мне парня! И зачем я вмешивалась?
– Знаешь, Сосновская, пословицу: «И сама не ам, и другим не дам»? – холодным шепотом осведомилась Юлька.
– Ну знаю. Только не пойму, к чему это ты. – Я прислонилась спиной к стене и сложила руки на груди, бессознательно занимая оборонительную позицию.
– Это я о тебе. Ты вроде Мишкой не интересовалась.
– Ах, Мишкой! – воскликнула я преувеличенно бодро. – Конечно, не интересовалась, и не интересуюсь, если ты об этом.
– Так нечего глазки ему строить! – Юлька отлепилась от подоконника и угрожающе шагнула ко мне.
– Я и не знала, что вы теперь вместе, – ответила я, злясь на то, что оправдываюсь. – Разве просто поболтать уже запрещено?
– Болтай, но не зарывайся, – угрожающе произнесла Юлька и шагнула в подъехавший лифт.
Я тоже поднялась к себе. В комнате было жарко, и мне ужасно захотелось побыть на воздухе. Я влезла в сапоги, надела дубленку и спустилась в холл, где неожиданно столкнулась с подругой.
– Что случилось? Ты, я слышала, с Юлькой поругалась? Она что, из-за Мишки бесится? – обеспокоенно спросила Наташка.
Нет, у нас решительно ничего не остается тайной. Все про все слышат и все обо всех знают.
– Ага, она Мишку ко мне приревновала, – мрачно бросила я.
– Ну, знаешь, я тоже удивилась, когда ты ему улыбаться начала и вообще так… – подруга смутилась.
Наверное, раздражение копилось во мне уже давно, и теперь выплеснулось, вспыхнув пожаром в груди.
– И что вы все ко мне привязались?! – крикнула я прямо в лицо Наташке. – Отстаньте, а? Можете хотя бы ненадолго оставить меня в покое? С кем хочу – с тем и общаюсь! Понятно?!
Наташка смотрела на меня, словно баран на новые ворота.
– Ладно, как знаешь, – произнесла она наконец, отведя от меня укоризненный взгляд.
Я отвернулась и услышала за спиной шум подъезжающего лифта.
Подруга вошла в кабинку, и лифт снова загудел.
Я стояла, не зная, что делать. Может, пойти за Наташкой и попросить прощения? Мне уже стало стыдно за свою выходку. Наверное, из-за тех ужасных снов я стала такая нервная.
– С наступающим! – знакомая женщина с ресепшен улыбнулась мне. Сегодня, благодаря надетой на голову пушистой серебряной гирлянде, она еще больше казалась похожей на Снегурочку.
– И вас, – рассеянно буркнула я.
– Поссорились с подругой? – спросила она, но так дружелюбно, что я даже не обиделась на ее любопытство. – Ничего страшного – помиритесь. Лучше сделать это сегодня, чтобы не вносить в новый год ссоры. Но что я тебя учу, сама все знаешь.
Я кивнула, а она вернулась к своей работе.
Выйдя на улицу, я остановилась у подъезда и жадно вдохнула морозный воздух. Мне полегчало.
Сегодня – тридцать первое декабря, последний день старого года. И вправду нужно войти в новый год с добром. Я вспомнила натянутый разговор с мамой, перезвонила ей и сказала, что люблю ее. Мама удивилась и растрогалась – я никогда не была особо ласковым ребенком, скорее замкнутым, себе на уме.
Теперь вопрос с Наташкой. Даже пять минут ссоры показались мне невыносимыми. Наверняка она уже простила меня и так же, как и я, желала примирения. Надо бы вернуться и поговорить с ней, но самое трудное – первые слова после ссоры. Очень сложно и страшно подойти к человеку и сказать: «Прости меня, я была не права». Поэтому я медлила, набираясь храбрости.
И вдруг мимо меня прошел Юрка. Он целенаправленно шагал куда-то, не замечая меня. Совсем один. Сосредоточенно думая о чем-то.
С минуту я колебалась, а затем последовала за ним.
Он еще не скрылся. Его спина маячила на фоне падающего снега, и я двинулась следом. Шла аккуратно, стараясь спрятаться среди случайных прохожих, но Юрка, похоже, был слишком погружен в себя и ни разу не оглянулся.
Мы перешли улицу и через парк двинулись по направлению к центру.
Что же ему понадобилось в городе? Почему он один? Все таинственнее и таинственнее.
У одной из витрин Юрка остановился, разглядывая нечто, и я поспешила укрыться за деревом: возможно, его заинтересовало вовсе не содержимое витрины: в шпионских фильмах так выявляют слежку. Не знаю, заметил ли меня Юра, но, постояв совсем немного, он пошел дальше. Я за ним.
Так мы добрались до уже знакомого мне собора. Я только на минуту отвлеклась, уставившись на мрачные старые камни, а когда вновь обернулась, Юра уже исчез. Наверняка нырнул в одну из узких, мощенных камнем улиц.
Я побежала за ним, но знакомой фигуры не было видно. Еще надеясь отыскать Юрку, я металась между переулками, налетая на прохожих, которых вдруг, как специально, набежала целая толпа, но тщетно.